Между добром и злом. 2 том
Шрифт:
Суд расправился с этим делом очень быстро. Ни адвокатов, ни каких-либо оправданий. Виновен и точка. Приговор исполняли на том же самом месте, перед стенами замка герцога, где казнили повинных в убийстве людей при деле с домом призрака. Только на этот раз желающих увидеть своими глазами было гораздо больше.
Люди заполонили всю площадь, заполонили дороги, которые к ней шли и все переулки. Кто-то забрался на деревья, росшие рядом, а некоторые особо предприимчивые сдавали места в квартирах, из-за чего люди были и на балконах, и в окнах. А самые умные оккупировали крыши. Они были как сумасшедшие
На казни даже присутствовал сам герцог Вёлтенберг со своей женой и детьми. Не забыл он и про Тонгастеров, которые сидели рядом с ним. Они с комфортом расположились на стенах замка в креслах, отдельно от народа.
Люди жаждущие крови, пришедшие посмотреть на смерть. Кондрату не нравилась такая жажда насилия. Он не отрицал, что они заслужили смерть, но реакция других, которые пришли посмотреть, настораживала.
Вместе с Керменом Энтони на эшафот попали его сообщники, которые поспособствовали убийству девушек. Первым казнили того самого мужчину из ратуши. Стандартная процедура: вывели на всеобщее обозрение, надели мешок на голову и опустили на шею лезвие гильотины.
Не успела остановиться кровь из тела, как на том же месте оказался второй участник, тот торговец, которые оплачивал расходы. И если первый шёл смиренно к месту своей смерти, второй сопротивлялся. Он упирался ногами, кричал и плакал, пытаясь отстрочить свою смерть, но крепкие палачи не оставляли ему ни шанса.
Через пару минут его крики резко оборвались вместе с упавшей в корзину головой.
Третьего соучастника поймать не успели. Он сбежал до того, как стражи правопорядка вломились к нему в дом. Теперь тому человеку придётся скрываться всю свою жизнь, так как в любой части империи его ждало только одно — смерть. Возможно, он попытается сбежать за границу, но там всё зависело чисто от удачи.
Поэтому третьим и последним был сам Кермен Энтони.
Он вышел на эшафот гордо, и с его появлением толпа погрузилась в какое-то безумие, крича так, что вибрировали стёкла в домах. Они желали ему поскорее сдохнуть самой мучительной смертью, однако его участь была немного иной. И все поняли, что его ждёт, когда на эшафот вытащили колесо с подставкой под него.
Казнь была долгой и неприятной. Гордость с Кермена Энтони слетела довольно быстро, когда железная дубина сломала ему первый сустав на колене. И его крики разносились под радостные крики народа ещё очень долго, пока его тело не превратилось в мешок с костями, которое удерживали лишь оковы.
Но Кондрат обратил внимание на другое. Во время казни, несмотря на крики толпы, на площадь слетелись вороны. Они занимали свои места там, где не было людей, наблюдая за трупорезом. Небо над городом заволокло облаками, скрыв солнце, и обстановка стала действительно жуткой, пусть никто на это не обратил внимание. На какой-то момент он даже заметил неясную тень на крыше…
После чего та просто пропала. Словно что-то пришло попрощаться со своим верным слугой, оставив его на растерзание толпы. А может у Кондрата просто были лёгкие галлюцинации из-за лекарств, которые притупляли боль, как знать.
Казнь закончилась на том, что живого Кермена Энтони просто оставили на эшафоте доживать свои
Он покинул площадь, наверное, одним из первых, едва палач закончил. На этом его работа была закончена, точка поставлена и можно было вернуться к работе. Да только он даже до офиса не успел дойти. Уже на улице его нагнала карета, которая остановилась прямо около тротуара. Едва дверь открылась, тут же выскочила подножка. Наружу вышел приятно одетый мужчина, явно побогаче даже обеспеченных жителей города.
— Мистер Брилль?
Кондрат остановился. Это конечно был повод забеспокоиться в иной ситуации, однако взгляд на карету, взгляд на мужчину и можно с уверенностью сказать, что это человек или Тонгастеров, или Вёлтенбергов. Видимо, они решили ему предложить работу, другой причину Кондрат найти не мог.
— Я вас слушаю, мистер…
— Я господин Фаус, секретарь Его Светлости Вёлтенберга. Его Светлость приглашает вас встретиться с ним. Вы сейчас свободны?
Сказать герцогу, по факту, власти и закону в этих краях, что у него нет времени? Никто в здравом уме этого не сделает. Да и понятно, что это было не приглашение, которое можно отложить или отказаться от него. Ты просто соглашаешься, если, конечно, не хочешь проблем и врагов.
— Конечно, — легко согласился Кондрат.
Карета, конечно, отличалась от экипажа, и самоубирающаяся подножка была меньшим из удобств. Здесь были выдвижной столик, занавески, мини-бар, кресла были такими же мягкими, как и у него дома. Даже когда они поехали, не было этой вибрации, как в обычном экипаже, лишь лёгкое покачивание. Комфорт такой, что можно было уснуть.
Ехали они молча. Секретарь Фаус видимо, не имел желания или права объяснять, по какой причине его вызвали, но Кондрат и так догадывался, вспоминая предложение господина Легрериана перед своим отъездом из их особняка.
Дорога была знакомой. Вскоре они уже выезжали за стены бастиона без каких-либо проверок документов, а после и на участок замка. Здесь встречал обоих всё тот же дворецкий с двумя служанками. Сдержанно поприветствовав их, дворецкий на этот раз отступил в сторону, позволив секретарю проводить Кондрата до своего господина. Но только не в зал, как в прошлый раз, а в его личный кабинет, располагающийся в одной из башен с окном на весь город вплоть до его границ.
Красивый вид… Хотя внимание Кондрата сейчас было привлечено отнюдь не к виду из окна, а к герцогу, который сидел за столом, заполняя какие-то бумаги.
Едва они вошли внутрь, секретарь Фаус скромно поклонился и оставил их вдвоём.
— Присядьте, мистер Брилль, — не поднимая взгляда указал Вёлтенберг рукой на свободный стул.
Кондрат сел. Герцог ещё минуту что-то заполнял, после чего со вздохом отложил листья в сторону, вернул перо обратно в чернильницу и посмотрел ему прямо в глаза.
— Что ж, мистер Брилль, для начала хочу вас поздравить с поимкой опасного преступника и выразить благодарность от народа этих земель. Вы хорошо поработали, — кивнул он.