Между двух огней
Шрифт:
Или не рассказать.
Я глянула на вальцгарда, он вышагивал мрачный, как снеговая туча.
— Капитан, я не хотела вас обидеть. Просто стало интересно, как обеспечивается моя безопасность.
— Вы сомневаетесь в моей компетентности?
Да что же мы обидчивые-то такие.
— Нет, я просто…
— Прошу.
Я села во флайс, а когда туда забрался «снеговик» Тергран, в салоне ощутимо похолодало. Покачала головой и легко коснулась его руки.
— Не обижайтесь. После того, что случилось, я немного волнуюсь. Не каждый день на меня нападают бойцовские виары, понимаете?
Тергран снова окинул меня пристальным взглядом.
— Не
Сказано это было настолько серьезно, что я окончательно уверилась в отсутствии у вальцгарда чувства юмора и решила оставить эту тему. Тем более я уже узнала все, что мне было нужно, теперь осталось только решить.
Рассказать.
Или не рассказать.
Всю дорогу до дома Лэм посматривала на мобильный, но он не подавал признаков жизни. Даже подруга на сообщение не ответила. Я написала, что уже еду и она может собираться. Только потом вспомнила, что Валентен и верхняя магистраль снова в моем распоряжении, поэтому времени у нас теперь в два, а то и в три раза больше. Ну и хорошо, останется, чтобы выпить кофе и пообщаться на тему… Совет Лэм сейчас будет очень кстати.
Не выпуская из рук телефон, покусывала губы.
И когда шла к дому, и когда поднималась на лифте.
И…
— Свадьбы не будет.
Наверное, это немного не то, что распорядительница хочет услышать от невесты за два часа перед встречей с ведущим церемонии и решающим забегом по салонам в поисках платья. Поскольку Лэм развернулась и ушла на кухню, мне не оставалось ничего другого, как закрыть за собой дверь, выпутаться из куртки, снять обувь и идти следом.
Несмотря на обеденное время, на столе обнаружилась только высокая черная чашка и множество сипроновых [3] платочков, скомканных и разбросанных по всем поверхностям. Глаза у Лэм были красные, хотя ни разу за все время нашего знакомства я не видела Лэмерти Долливан плачущей. А еще я ни разу в жизни не видела ее без укладки. Даже когда ночевала у нее, она выходила из комнаты со струящимися вдоль лица блестящими гладкими прядями, но сейчас ее волосы напоминали пушистые спиральки.
3
Сипрон — синтетический материал, из которого изготавливают одноразовые косметические и сервировочные принадлежности (платочки, салфетки и т. п).
— Лэм, что случилось?!
— Ничего, — отрезала она и потянулась за чашкой, но я ловко перехватила ее, заглянула внутрь и поморщилась, этому кофе было даже не два часа.
— Ничего?
Поскольку ответа не последовало, я спрыгнула со стула и отправилась мыть чашку. А заодно варить кофе, потому что подругу срочно нужно приводить в порядок и вытряхивать из ее головы всякие идиотские мысли. Это мне можно идиотские мысли думать, а Лэм не положено, у нее свадьба. Да она вообще образец взвешенных решений и здравомыслия! Что могло произойти со вчерашнего дня между ней и Дрэйком… нет, не так. Что вообще могло случиться между ней и Дрэйком?
— Можешь не стараться, — донеслось ядовитое из-за спины, когда я зарядила кофемашину. — Все равно я с тобой никуда не поеду.
— Почему? — повернулась к ней.
— Потому.
Саркастический тон однозначно говорил о том, что Лэмерти Долливан заняла глухую оборону.
— Лэм, серьезно. Я звонила
— В порядке? — Подруга вихрем взвилась со стула, отчего куча платочков взмыла в воздух, и они закружились, как осенние листья в парке. — Если я не ною и не жалуюсь каждые пять минут, как некоторые, это еще не значит, что у меня в жизни все просто отпад!
— По-твоему, я ною и жалуюсь?
— По-моему, тебе на меня наплевать!
Лэм рванула к выходу, но когда я попыталась ее перехватить, бросила на меня разъяренный взгляд.
Шлепанье босых пяток по плитке заглушил настил в гостиной. Хлопнула дверь.
А я повернулась и принялась собирать листочки. То есть платочки. Сбросила их все в мусорное ведро, вытащила из настенного шкафчика небольшой поднос и заглянула в холодильник. Полки были пусты, только на центральной посередине стоял жбан с замороженным кремом… точнее, с уже не замороженным, потому что его полагалось хранить в морозилке. Белую жижу с сиреневыми разводами и хрустящими шариками я спустила куда положено, покосилась на окно и вдруг поняла, чего не хватает.
На кухне на одной из декоративных полочек всегда стоял миниатюрный рояль. Эту точную копию инструмента, на котором играл Дрэйк, ему подарил в знак признательности кто-то из завсегдатаев его первого клуба. Именно после этого у него дела пошли в гору, и пианист считал его своего рода талисманом удачи.
Сейчас рояля на полочке не было, значит, и остальных вещей Дрэйка в квартире — тоже.
А я умудрилась это прозевать.
Открыла еще один шкафчик, к счастью, соленые крекеры никуда не делись. Их высыпала в вазочку и водрузила на поднос рядом с кофе. С таким хлипким арсеналом направилась в спальню, толкнула дверь плечом.
— Можно?
С кровати не донеслось ни звука, поэтому я осторожно поставила нехитрый перекус на тумбочку и присела на край постели.
— Лэм, надо поговорить.
— Кому надо?
— Нам. Тебе и мне. — Легко коснулась ее плеча.
— Отвали! — Лэм резко развернулась и шарахнула поднос в сторону, кофе выплеснулся на покрывало, крекеры рассыпались. — Вот только не надо делать вид, что тебе не до чешуи. В последнее время я только и слышу: давай перенесем то, давай перенесем се, у меня то, у меня это, я сегодня не смогу! Странно, что ты вообще явилась, я уже ждала очередного звонка с охренительно уважительной причиной!
Выпрямилась и сложила руки на груди.
— С охренительно уважительной, да. Безумно дорогой мне мужчина вышел на поединок силы из-за меня. Я должна была там присутствовать, понимаешь?
— Понимаю. — Губы Лэм искривились. — Рада за тебя! Потому что безумно дорогой мне мужчина сказал: «Ты такая же, как твоя мамаша!»
Опешила, глядя в полыхающие яростью глаза.
— Из-за того, что, когда безумно дорогой тебе мужчина тебя послал, я утирала тебе сопли! Из-за того, что ты свалила и меня проводили, потому что мне стало хреново.
— Че-го?
Потянулась к ней, но Лэм резко отдернула руку.
— Что слышала! Просто свали, о’кей? Вот прямо сейчас. В ту дверь. Просто. Свали.
Из квартиры вылетела сама не своя, на ходу набирая номер пианиста.
— Ты сейчас где?
— И тебе доброго утра, — донеслось хмурое. — В курсе уже?
— В курсе? — Меня всю трясло. — Да, Дрэйк, я в курсе! В курсе, что ты рушишь все своими руками. Неужели не понимаешь, что Лэм тебе этого не простит?
— Она? Мне? Знаешь, Бри, по-моему, ты лезешь не в свое дело.