Между двух огней
Шрифт:
Солнечные лучи запутались в рыжих прядях, и те сверкнули медной проволокой.
— Мне секретарь сказала, что ты приехала. — Она сжала мою руку и заглянула в глаза. — Слушай, по поводу вчерашнего… я просто хочу, чтобы ты знала, что для меня ничего не изменилось.
Я улыбнулась.
— Что, даже не спросишь, что произошло?
Она покачала головой.
— Нет. Зачем? Я и так знаю, что ты не могла сделать ничего такого, что о тебе говорят и пишут.
Да, за ночь понаписали еще больше, но к этому я уже относилась как-то удивительно
— Ты поэтому в гримерную не идешь? — спросила Тарина, когда мы направились к лестнице.
Я неопределенно пожала плечами.
— Но это же глупо! Думаешь, кто-то из нас тебя осуждает?
— Нет, — сказала я. — Не думаю.
И это была чистейшая правда. Поразительно, но решение отказаться от Люси выбило все мысли из головы, и я не думала о реакции коллег. Только сейчас осознала, как было бы больно, если бы кто-то из них цедил слова сквозь зубы, как секретарь Гроу, или прятал глаза, как его ассистентка. С опаской и раздражением.
За две недели, что мы были знакомы, Инис, Нерхан и Бентри… люди, которые ради меня готовы были отказаться от постановки и рискнуть своей профессиональной репутацией, стали для меня семьей. На совместных обедах и пойманных во время репетиций улыбках, в переглядываниях и жестах, комментирующих команды Гроу или поведение Юммера, мы удивительно сблизились. Поэтому я действительно не представляла, что кто-то из них от меня отвернется.
Но сегодня я приехала сюда, чтобы отвернуться от них.
И это тоже было больно.
Тарина не догадывалась об истинной причине моего уединения, поэтому только тепло улыбнулась и сжала мою руку.
— Тогда пойдем.
И мы пошли. До репетиции еще оставалось достаточно времени, хватит на то, чтобы все им сказать. Я рассчитывала сначала переговорить с Гроу, но с Гроу не получается, поэтому сначала сообщу им. Не знаю, что они подумают обо мне после этого, но, наверное, так будет лучше. Сомнительная реклама певицы, столкнувшей людей и иртханов, вряд ли принесет постановке пользу.
И это была еще одна причина, по которой я собиралась отказаться от Люси.
Пусть лучше ее поет Кларин Сиддэрли. Любимица публики, а не та, кто, по мнению большинства, сломала подростку жизнь.
До гримерной мы дойти не успели, точнее, почти дошли, когда столкнулись с Юммером. Тот остановился, словно в невидимую стену влетел, а потом его лицо исказила презрительная гримаса. Честно, я и в лучшие дни обходила его стороной, сейчас же сделала вид, что его просто не существует. Тарина решила последовать моему примеру, но стоило нам поравняться, как Юммер процедил, словно сплюнул:
— Ну и как ты с этим живешь? Кошмары не мучают?
— Заткнись, придурок, — прошипела Тарина, прежде чем я
Юммер скривился.
— Что, нравится задницу ей лизать? — ухмыльнулся он. — Надеешься выслужиться?
Ладонь обожгло, пощечина вышла звонкой и эхом разлетелась по пустым коридорам. В следующий миг Юммер схватил меня за запястья и толкнул к стене с такой силой, что из груди выбило воздух, а затылок взорвался болью. Сквозь звон в ушах оглушительно завизжала Тарина, дверь ближайшей гримерки распахнулась. Следом вторая.
— Юммер, хватит! — рявкнула Инис, но он даже на нее не взглянул.
— Так уверена в своей безнаказанности? — прошипел он. — Считаешь, что тебе все сойдет с рук?
Я спокойно взглянула ему в лицо. Смазливая физиономия пошла красными пятнами, его просто перекосило от гнева, и он стал похож на самца прицки. Поразительно, а я ведь когда-то считала этого парня красивым. Когда смотрела на афиши.
— Руки убрал, — сказала просто.
И холодно.
Красные пятна залила бледность, но пальцы он все-таки разжал, особенно когда к нам шагнул Бентри Хиггинс. Расправил плечи и прошипел:
— Подстилка. Правящего.
Тарина ахнула и приложила руку ко рту, Юммер обернулся, открывая мне обзор, и встретился с кулаком Гроу. В прямом смысле: тот впечатался ему в нос с таким смачным хрустом, что даже я вздрогнула. Второй удар пришелся под дых и свалил певца под ноги побледневшей Кармине. Схватившись за залитое кровью лицо, он то ли взвыл, то ли выругался, но из-за невнятного бульканья даже уши не хотелось прикрыть, ничего не было понятно.
— Совсем фдуфел? — захлебываясь, прохрипел он. — Ты мне нос сломал.
— Свободен, Олли. Навсегда. — Гроу развернулся к остальным и поинтересовался: — Еще у кого-то из присутствующих есть с этим проблемы? Самое время сказать об этом сейчас.
Проблем не было.
— Тогда собираем свои потрясенные задницы и выносим их на сцену.
— Ты пожалеешь! — хлюпнул Юммер с пола.
— Уже жалею. — Гроу стряхнул руку. — Платок у кого-нибудь есть?
Платок нашелся у Инис.
— А… кто будет петь Стена? — задала в общем-то логичный вопрос Кармина.
— Я, — хмыкнул Гроу и сунул руки в карманы, одна была перетянута платком. — Еще вопросы?
Вопросов тоже больше не было. Пока все (включая меня) подбирали челюсти, а Юммер себя с пола, Гроу повернулся ко мне.
— Ладэ. О чем ты хотела поговорить?
Хотела сказать, что это лучше обсудить наедине: я больше не смогу петь, и мне очень жаль, что Люси из меня не получится… Но столкнулась взглядом с Инис. С Бентри. С Мерхеллом.
С раскрасневшейся Тариной, которая смотрела на Юммера так, словно не прочь была ему добавить. С Юммером, который открывал и закрывал рот, как бериджар, выброшенный на берег. И только потом — с Гроу. В темных глазах горели зеленые искры и застыл вопрос, адресованный мне.