Между нами искра
Шрифт:
— Конечно, нет. — О, Нэнси правильно оценила его поведение.
— Как ни обставь свой поступок, ты все равно выглядишь не героем, а полным дерьмом.
Такой поворот заставил Джорджа остановиться.
— Временно, если мы расстанемся сейчас.
— Нельзя быть дерьмом временно.
— Прости, что обидел тебя.
— Снова играешь в благородство? Для этого ты и звонил?
Они помолчали.
— Ты настоящий сукин сын.
Джордж заморгал.
— И ты еще жаловался мне, что мучаешься на этой вечеринке?
С отчаянием глядя на дерево, Джордж сжал кулак и приложил его к стволу, почувствовал жесткую кору и подумал: вот бы ударить со всей силы, посмотреть, как захлещет кровь, ощутить отвлекающую боль.
Голос Нэнси чуть подобрел.
— Послушай, давай не будем ничего решать сегодня. У тебя выдался непростой денек.
— Я… — Джорджу было трудно следовать за рывками и поворотами этого разговора. — Если я не сделаю этого сейчас, то все так и будет продолжаться, а это неправильно. — Он снова приложил кулак к дереву. — Потому что я ленив. Так что, похоже, другого выхода нет. Мне нужно побыть какое-то время одному, иначе лет через пять я оглянусь назад и…
— Ну и пошел ты.
— Я не обижаюсь. Я это заслужил.
— Не говори, что не обижаешься. Мне не нужно твое прощение. И не смей через два года слать мне по ночам эсэмэски, когда выпьешь, а по телевизору не будет ничего интересного. — Тон ее голоса становился резче с каждым словом. — Знаешь, что родные твоей жены будут говорить о тебе, когда ты уйдешь?
— Нэнси! — сказал Джордж. — Я понимаю, что ты очень зла на меня.
— Что у тебя низкий лоб и короткие ноги. Джордж слегка ударил кулаком стенку сарая.
— Нет. — Джордж казался смертельно усталым. — Они скажут, что я непутевый, но им нет никакого дела до моих ног.
Джордж измерил лоб большим и указательным пальцами.
— Я не хотела, — сбавила обороты Нэнси.
— Знаю.
— Я пытаюсь быть жестокой.
— И я тебя за это не виню.
— Ты разбудил во мне все самое худшее.
— Я понимаю, тебе нелегко, — произнес Джордж.
— Надо же, какой понятливый. Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя молодцом.
— Нэнси…
Она отключилась.
Джордж опустился на деревянную скамью возле кормушки для птиц.
Он был поглощен мыслями о том, что разговор получился отвратительный, хуже некуда, и не заметил, как зажегся уличный фонарь и к нему стали приближаться шаги.
— Кто такая Нэнси, Джордж?
41
Стелла рассеянно следила за речами. Она не могла сказать, когда именно появилось у нее это новое чувство.
Может быть, когда они с Джорджем шутили насчет бедной Агнес, растоптанной и убитой.
Может быть, когда
Она очень долго на него злилась. И вдруг злость необъяснимым образом стала рассеиваться.
А это причина для тревоги. Необходимо снова мобилизовать свое раздражение, вскормить его и подпитать кислородом.
Но все стало еще хуже. Во время торжественной части Джорджу позвонили, и он под ледяным взглядом матери выскочил во двор. Выходя, он одновременно с благодарностью и пренебрежением махнул теще, и Стелла почувствовала, как в груди расцветает обезоруживающая нежность.
Потому что тот мужчина в саду, только что взбесивший ее мать, казался теперь Стелле роднее всех в этом доме.
Не оттого ли, что, очутившись среди родных, рядом с отцом, матерью и сестрой (и условно с братом, чье прибытие пока только ожидалось), — в кругу близких, в который, по идее, должна была прекрасно вписываться, — она вдруг поняла, что из всех присутствующих ей ближе всех Джордж?
«Я просто должна приложить больше усилий, чтобы быть доброй к родственникам, особенно к Хелен. Вот и все», — внушала себе Стелла.
Она вполуха слушала окончание речей, пытаясь стряхнуть нежелательное чувство. Нежелательное, потому что последние дни, проведенные в браке с Джорджем, были невероятно утомительными. Сейчас ей нравилось быть одной, нравилось, что в доме больше никого нет и не надо учитывать ничьи интересы, ни с кем спорить и ни на кого обижаться. Жизнь стала гораздо проще.
Стелла увидела, как отец направился к сараю. Заметив, как Джордж ходит туда-сюда, разговаривая по телефону, она улыбнулась и даже с нежностью подумала о его привычках, которые раньше ее раздражали: муж любил вздремнуть после обеда, не мог пройти мимо киоска, не купив газировку и кучу сладких закусок в ярких упаковках, несмотря на то что они уже лет тридцать были ему не по возрасту. А в этот день она наблюдала за его персонажем мистером Аулишем — противным властным типом, уделявшим слишком много внимания внешнему виду и гормональному статусу женского персонала.
Нет. Надо определенно подвести черту. Те визиты в продуктовый киоск ужасно действовали ей на нервы. Хватит их романтизировать.
Стелла взглянула на Скотта. Бывший любовник с устаревшими взглядами на взаимоотношения полов, отпускающий снисходительные замечания, человек, который владеет зданием, где располагается магазин ее семьи, и считает это личным достижением, а в то же время, как рассказал ей Джордж, скрывает от матери, что курит.
Нет, встреча со Скоттом сегодня ей не помогла. Тут ловить нечего.