Между небом и водой
Шрифт:
– Без обратного адресата…- пробормотал он и поплелся в спальню родителей, чтобы позвать маму. Конверт он сунул в руки Найрону. Тот, покачиваясь, стоял в прыгающем кругу света от огня в камине, и чувствовал: если не ляжет сейчас, уснет прямо на полу. Из темной спальни послышалось сонное бормотание. Найрон невольно восхитился – мама с папой уже успели заснуть.
Внезапно конверт пошел морщинами и рассыпался трухой: хранящее его в неизменности веление прекратило свое действие. Растерявшись, Найрон стоял и тупо смотрел на оставшееся в руках письмо. Он лишь успел разобрать на обороте обрывок фразы,
– Ма-а-ам, от кого это? – протянул Корвин.
Она предупреждающе подняла руку и он замолк. Через минуту она быстро прошла в спальню, велев мальчикам ложиться спать тоном, не терпящим возражений. Шворха выпустили на платформу, где тот мигом нашел себе спальное место.
Теперь Найрон долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, вслушивался в сонное дыхание братьев и Креи, пытался понять, спят ли родители. Поскольку из их спальни ему не было слышно ни звука, решил, что спят. Найрону не давали покоя мысли о письме, так рассердившем маму. Она явно была недовольна, читая его. Приподняв голову над подушкой, он посмотрел в окно, за которым в неярком свечении ночного солнца спал шворх. Откуда он прилетел? Найрону еще некоторое время казалось, что он усиленно раздумывает над этим вопросом, но на самом деле он уже пересек грань между явью и сном, и задремал. Что-то снилось ему, но пробуждение оставило только ощущение чего-то быстрого, неприятного и холодного.
Непонимающе распахнув глаза, Найрон удивленно осознал, что уже утро и все кроме него встали.
– Соня, твоя порция, – встретил его Корвин на кухне, деловито пододвигая Найрону тарелку с мясом, додо и салатом.
Мама возилась над очагом с кастрюлей, лицо ее было необычно хмурым и он не решился заговорить с ней. Вошел папа, не глядя, пожелал всем доброго утра и, против обыкновения не позавтракав, ушел на работу.
– Па обещал взять тебя с собой, – прошептал Найрон Корвину.
– Сказал, что не сегодня, – тихо протянул тот, – не могу понять, что это с ними…
Мама особенно сильно громыхнула кастрюлей и быстро вышла.
Мальчики склонили головы над столом, не обращая внимания на притихших двойняшек, напряженно слушающих их разговор.
– Это все письмо, – предположил Найрон.
– Ты успел прочитать хоть что-нибудь?
– "Прошу тебя помочь нам, во имя…", – заученно продекламировал Найрон.
– Не густо. Они точно поругались.
– Но когда?! Я заснуть не мог, все думал… Я бы услышал!
– Не знаю. Может они ругались шепотом.
Пожав плечами, Найрон вышел из-за стола.
– Надо ее спросить, – уверенно сказал он и пошел к спальне.
– Погоди…- зашипел Корвин, но в этот момент из нее вышла мама, одетая в дорожный брючный костюм и кожаный синий плащ. В руке у нее была небольшая плетеная сумка, забитая до отказа.
– Корвин, – сказала она, глядя поверх Найрона на брата, – я улетаю на несколько дней. Папа знает. Ведите себя хорошо, – голос ее стал каким-то чужим.
Мама бросила долгий задумчивый взгляд на Найрона, подошла, потрепала его по золотым волосам и прошла
– Мы не хотим, чтобы мама улетала…- хором заявили младшие, выйдя из кухни.
Корвин раздраженно пожал плечами.
– Можно подумать, я этого хочу. Сегодня Вир придет, все готовы? – говоря "все", Корвин уставился на Найрона. Тот вздрогнул и отошел к камину. Внезапно горячий язык пламени лизнул пальцы. Найрон отскочил в сторону, держась за руку. Корвин дернулся к нему, но увидев, что обошлось легким покраснением, указал на умывальную.
Найрон понуро поплелся полоскать руку в холодной воде. Корвин крикнул вдогонку:
– Мама тысячу раз говорила, чтобы ты не подходил близко к камину! Огонь слишком чувствителен к любым велениям!
– Я ему ничего не велел, – возмутился Найрон, выходя из умывальной и тряся рукой.
– Не велел, но ты испытываешь эмоции и если это происходит рядом с огнем, они влияют на него. Ты же не умеешь контролировать его!
– И ты не умеешь!
– Я? – Корвин подошел к камину и легко потянулся к нему пальцами, огонь заколыхался и языки пламени, меняя цвет с оранжевого на ярко красный, будто потянулись в ответ, не касаясь его руки. Найрон удивленно распахнул глаза, двойняшки запрыгали вокруг Корвина и заверещали:
– Повелитель огня, повелитель огня!
– Когда ты этому научился? – восхищенно прошептал Найрон, но услышать ответ не успел. Дверь открылась, впустив Вира. Настроение мигом испортилось: вечно учитель не вовремя.
Как обычно, брезгливо отряхнув серый плащ, он прошел в гостиную и окинул придирчивым взглядом детей, особенно долго задержав его на Найроне.
– Я надеюсь, что вы достаточно старательно выполняли мои задания, чтобы продемонстрировать мне сейчас хорошие результаты, – важно проговорил он.
– А тебе, Корвин, предстоят последние несколько занятий, после которых я дам рекомендацию относительно ступени школы, в которую ты сможешь поступить. Однако, можешь не сомневаться, – он растянул губы в быстрой улыбке, – это будет школа средней ступени.
– Благодарю вас, учитель, – со старательной вежливостью ответил Корвин. Он даже слегка наклонил голову, что вызвало смешок у Найрона: что же, он думает, если не будет так вежлив с Виром, тот передумает и зашлет его в низшую школу?
– А вы, молодой человек, – палец Вира почти дотронулся до носа Найрона, заставив его скосить глаза к переносице, – если не начнете усердно заниматься, не поступите никуда, и остаток жизни проведете сидя дома!
То, что Вир начал называть Найрона на "вы", было признаком чрезвычайно дурного настроения. Мальчик подумал, что сегодня ему надо вести себя очень, очень тихо.
Начав урок с проверки прошлого задания, Вир отметил успехи младших и отставание Найрона, хотя тот был собой доволен. Кожаные лоскутки удалось склеить на две минуты! Недаром он каждый день перед сном тренировался. И хоть у Креи лоскутки держались вместе полчаса, а у Люциса – три, Найрон не мог скрыть торжества. Только ему было известно, какого огромного труда стоило сдержать усилие и не расплавить их.