Между небом и водой
Шрифт:
Там брат показал, как лучше заливать в рот соус, чтобы франг постепенно, кусочек за кусочком начал отлипать от зубов. Желание есть его у Найрона пропало абсолютно, и он выплевывал остатки франга в туалет. Все еще веселясь, Корвин пошел обратно в гостиную, оставив Найрона наедине с соусницей и липучим фруктом.
Мальчик уже почти избавился от него, когда услышал шаги и голоса. Он хотел было выйти, но понял, что голоса принадлежат маме и дедушке. Сам не понимая почему, он приоткрыл дверь и вслушался.
– Мэлон, у вас очень красивый и уютный дом. Я стараюсь создать такую же атмосферу в нашем, но мне не достает вашего с Нади
– Всевышие! Мира, ты преувеличиваешь! Хотя, мы, конечно же, много усилий приложили к тому, чтобы сделать дом таким. Но у вас тоже очень хорошо и уютно, не принижай свои умения!
Мама с дедушкой прошли мимо умывальной и зашли в спальню. Найрон напряг слух, прижавшись к двери.
– О-о! Я помню все здесь! Ничего не изменилось с тех пор, как мы с Гергом были детьми! Шкатулки, ваш меч, книги…Знаете, мне всегда казалось, что входя в эту комнату, я попадаю в какой-то особенный, сказочный мир.
Мэлон рассмеялся.
– Ну, насчет сказки не знаю, но мы с Нади тоже здесь себя по-особенному чувствуем…
Найрон не понял, отчего его мама так звонко расхохоталась. Ковырнув между передними зубами, он вытащил очередной отлипший кусочек и бросил на пол, так как и мусорная корзинка, и туалет были в другом конце умывальной.
– Мэлон, – спросила мама, видимо продолжая осматриваться, – а где же та статуэтка, помните? Вы заказали две, когда мы с Гергом окончили школу…
– Ох, да, такая жалость! Нас ведь ограбили и, что обидно, произошло это уже на исходе войны. Унесли несколько вещей и вместе с ними эту статуэтку.
– Вы никогда не говорили об ограблении… Но…Это так странно, ведь она не была ценной, простая деревянная…
– Сами не понимаем. Может грабителям просто понравилась твоя копия? – дедушка мрачно хмыкнул, – Все хотим заказать новую, и как-то руки не доходят, – добавил он извиняющимся тоном.
– Да что вы, Мэлон! Не стоит. В конце концов, слава Всевышию, не украли ничего ценного, так ведь?
Найрону уже надоело стоять без движения в умывальной, а выйти незамеченным он не мог. Ну сколько можно терзать дедушку этими светскими разговорами ни о чем?
– Да уж, лучше б ценное… – пробормотал Мэлон.
– Но Мэлон, статуэтка – пустяк! – изумленно воскликнула мама.
– Пустяк? Она…Она была нам дорога… Эти статуэтки – память о вашей с Гергом юности, – дедушка внезапно замолчал. Найрону не было видно выражения их лиц, но ему показалось, что молчание затянулось.
– Ох, Мира, все эти разговоры будят воспоминания о войне. Не самые приятные воспоминания.
Когда мама извинилась, и они прошли в гостиную, Найрон облегченно вздохнул и тихонечко прошел следом, быстро юркнув за детский стол. Бросая на тарелку более привычные сладости, он возмущенно думал о том, что лучше бы мама вместо всех этих вежливых расспросов, почаще напоминала ему, как правильно есть франги.
За столом взрослых беседа плавно перетекла в новое русло. Между веселыми разговорами и вскриками детей до Найрона доносились фразы о каких-то странных делах, вроде бы снова начавших происходить в Хайрите, о возрастании какой-то напряженности в чьих-то отношениях… Поняв, что о нем взрослые говорить не собираются, Найрон успокоился и обратил внимание на своих соседей по столу. Рыжий мальчик, которого звали Кан, обсуждал с двойняшками обмен игрушечных стражников Люциса на свою коллекцию статуэток из либу. Найрон еле заметно пожал
Найрон хмыкнул. Ну конечно, ведь скоро Корвин поступит в школу средней ступени… Он старался вслушиваться в разговоры сверстников, но описание обмениваемых игрушек и статуэток или девчоночьи сплетни о том, кого он все равно не знает, нагоняли на него тоску. Он сонно водил вилкой по пустой тарелке уже добрых полчаса, когда небольшое происшествие внесло некое разнообразие в это скучнейшее времяпрепровождение.
Та самая полная женщина, что рассказывала о демарго, все называли ее Нисерва, вдруг гулко охнула и прижала руки к груди. С ее шеи брызнули во все стороны крупные фиолетовые бусины. Часть попадала на пол, часть угодила в тарелки и стаканы гостей, а одна ударила по уху лысого мужчину. При этом они начали задорно скакать, кружиться волчком и менять форму. Нисерва обвела гостей полными праведного гнева и слез глазами, и возопила:
– Будь проклят тот час, когда я поверила этому проходимцу!!! Он не достоин называться мастером! Он гарантировал мне…Гарантировал, что его веления держатся не меньше пяти лет! – последние слова она пропищала изнемогающим голосом, закатывая глаза.
Найрон, с трудом сдерживая улыбку, огляделся. Среди детей серьезное выражение лица сохранили только Дини и Кан, вскочивший в порыве помочь, да так и оставшийся стоять. "Наверное это его мама", – подумал Найрон. "Или тетя", – сжалился он. Зато взрослые дружно собирали сопротивляющиеся бусины, забрасывая Нисерву сочувствующими возгласами и ругая того самого мастера. Хотя… Найрон вгляделся в мамино лицо. Она прикрыла рот ладонью, ее ресницы были страдальчески опущены. Но вот она отняла ладонь от лица, чтобы подхватить катящуюся на нее бусину, и не успела спрятать улыбку. Мальчик, улыбаясь, перевел взгляд на отца. Тот, почувствовав, что на него смотрят, усмехнулся в ответ и приложил палец к губам. Найрон кивнул.
Они собрались в дорогу, когда все бусины были собраны и большинство гостей уже убыло караванами. Живущие же неподалеку, и высшие мыследеи, разлетелись сами. Например, семейство Смаленс. Найрон сосредоточенно распихивал по карманам сладости, которые вручила ему напоследок бабушка, когда к ним подошел Мэлон, держа руки за спиной.
– Герг, Корвину скоро предстоит приемная встреча в Школе средней ступени…
Найрон перестал шелестеть обертками и прислушался. Корвин с отцом одновременно улыбнулись и кивнули. Мама засмеялась, глядя на них.
– Да, – ответил папа, – это будет важный день для нашей семьи. Наш первенец пойдет в школу! – он потрепал Корвина по красной шевелюре.
– Мы с бабушкой хотим сделать подарок.
Дедушка вытащил из-за спины небольшую, плетеную из прутьев злиса клетку. Все придвинулись ближе, всматриваясь в лежащий внутри мохнатый черно-серый клубок размером с отцовский кулак. Из клубка показались два блестящих глаза. Моргнули. Клубок фыркнул и чихнул.
– Это варанг, – дедушка смущенно улыбнулся, – довольно редкий зверек.