Между небом и землей
Шрифт:
— Так это все-таки неспроста… — откладывая бутерброд на тарелку, произнесла я, понимая, что аппетит моментально испарился, открыв странное ощущение – передо мной, наконец, приоткрывается завеса тайн, появляются ответы на вопросы, которые я задавала себе каждый день с раннего детства, и, тем не менее, я была не готова их услышать. Мне вдруг стало страшно.
— Вы ведь знаете легенды о лесных эльфах? — он скорее утверждал.
Вытаращив на него красные после вчерашнего глаза, я удивленно спросила:
— Не понимаю, причем здесь существа из сказок?
Мне показалось, что Дамблдор
— Не из сказок, Анна, а из легенд. Легенды, как вы знаете, таят в себе часть правды.
— Хорошо, но причем здесь я? — понимая, что ничего путного в ответ не получу, кроме новых сказок спросила я, вновь откусывая бутерброд.
— Очень даже причем, — Дамблдор сделал недолгую паузу. — Представьте, что со своей жаждой власти, силы и бессмертия Тёмный Лорд искал некий мощный источник магии, быть может — эликсир жизни. А теперь представьте, что некий сосуд силы не является артефактом, вещью или природным явлением. Что, если то, что ему нужно — заключено в некоем человеке, волшебнике?
— Так, из ваших загадочных речей, я могу лишь предположить, что Волдеморт был искателем эльфов. Не думаю, что такой разумный Темный Маг подвержен глупым фантазиям. Да и потом, как вы до этого дошли, директор?
— Как раз наоборот. Возможно то, что Том Риддл был мечтателем и верил во многое то, во что не верили другие, и подняло его до высот, пускай и сомнительных. Он никогда не открещивался от теорий, и открывал такие магические тайны, что никому и не снилось. Относительно эльфийской силы, вы мне подсказали, Анна, — все с той же улыбкой продолжил директор, с неким доверием переходя к неформальному обращению. — Северус случайно наткнулся в ваших мыслях на интересные умозаключения, хотя я и против таких методов…
Я слушала внимательно, пытаясь связать речь старца, но получалось смутно, должна быть какая-то деталь, соединяющая все элементы воедино или же, наоборот, запутывающая еще больше. Сидящий на жердочке феникс стал щелкать клювом, с удовольствием поедая ячмень.
— Северус поведал мне о кое-каких ваших мыслях, похоже, вы неосознанно стали сравнивать себя с этими существами, что дало нам зацепку и, кажется, привело к правильному пути.
Интересно, что Снейп еще сказал директору, хотя глупо думать, что он мог рассказать о том что я вчера к нему вломилась и едва не.... Сейчас я и вовсе ничего не понимала. Что Дамблдор имел ввиду? Он продолжил, заметив мою растерянность:
— Вы ведь не могли не заметить свои внешние сходства с эльфами? — директор внимательно изучал мою реакцию.
— Только волосы, но это прерогатива всех отпрысков моей семьи. Родовая магия? — спокойно спросила я, пропустив мимо ушей главную мысль Дамблдора, но спохватилась сразу же: — Вы ведь не считаете, что…
— Странно, не правда ли? Вы не можете изменить цвет своих волос? Никакая краска их не берет, и магия действует на них слабо.
— Профессор, я не понимаю… — стараясь отогнать от себя круговорот мыслей, сказала я. – Но вообще-то я никогда не пробовала красить волосы...
— Понимаете, Анна, именно ваши волосы дают нам догадку о вашем родстве с эльфами. А после
— Что? — я едва не поперхнулась собственными словами и случайно опрокинула чашку с чаем. — Это всего лишь глупые легенды! Причем здесь я? Нет, это околесица, если бы у нас в роду были эти существа… Нет, нонсенс, даже если они и существовали, я думаю, что они вымерли задолго до появления нашего рода.
— Ваши способности, легкая обучаемость, — спокойно, сквозь поток моих слов продолжал собеседник.
— Какие способности? — опешила я, убирая следы чая со стола директора очищающим заклинанием.
— Кажется, в прошлом вы едва не превратили Драко Малфоя в растение,— сообщил он.
— Но это была всего лишь спонтанная магия! — возразила я, всплеснув руками от негодования, потому что то, что я узнала, мне совсем не нравилось.
— Не думаю. Это было очень древнее колдовство, сегодня Северус рассказал мне о том, что вы с легкостью научились закрывать доступ к своим мыслям и читать чужие. Это не так-то просто. Легилименция — очень сложная наука, требующая огромной силы воли и концентрации, это не под силу обычному школьнику, но похоже для вас это словно есть лимонные дольки. Вы ведь в курсе, что я недавно побывал в Ватикане?— после паузы он продолжил: — Мне удалось проникнуть в их архив, я искал записи о церковном послушнике Антониусе Матиасе Диасе.
— Он-то тут причем? Он же был испанцем, и его сожгли на костре много столетий назад, не так ли?
— Все записи о странах, на которые распространялось влияние Папы Римского, хранятся в том самом архиве. А Испания как раз входит в число этих стран. Я знал, что Атониус служил в то время только построенной Церкви святых Мучеников в Малаге, но больше ничего важного о нем там не было, пустая получилась поездка. Во второй раз, я отправился по стопам Ангелины Файнс в ту самую церковь Iglessia de los Santos Martires.
Слушая внимательно, я не понимала свою причастность к личности полоумного послушника. Как во мне может течь эльфийская кровь, кровь существ, которые вымерли Мерлин знает когда? Да и если они вообще жили…
— Мне удалось, хоть и с большим трудом, раздобыть весьма интригующую информацию. Автор книги, которую вы прочитали, не успела раскопать исчерпывающие ответы, хотя и шла по верному пути. У нее не было возможности проникнуть в тайны церкви, ей отказали. Волшебница не стала использовать магию против магглов, страх перед законом остановил ее. Ангелина хотела попробовать фокус оборотным зельем, чтобы проникнуть туда, но не успела, умерла примерно в то время.
— От чего, профессор? — сосредоточенно спросила я.
— Ангелину скосил самый неизлечимый недуг — старость, впоследствии ее приемники опубликовали незаконченную книгу. Я использовал зелье и превратился в одного из церковнослужителей, чтобы проникнуть в тайну, — поведал Дамблдор. — Как вы знаете, Антониус был сожжен на костре за чернокнижничество, а все предания, в которых могли упоминаться эльфы, были уничтожены. Эти книги, как я полагаю, были написаны руками гоблинов, неизвестно где он раздобыл их, но инквизиция посчитала их сатанинскими.