Между Раем и Адом
Шрифт:
— Прошу, не говори так. Нет. Уверен, ты сделал все, что смог, — я покачал головой, показывая, что не держу обиды.
Потерять в один день сразу троих дорогих мне людей. Невыносимо. Из последних сил Иеремиил по-прежнему говорил, будто бы хотел высказать все, что не смог во время жизни.
— Я люблю вас, братья. Вы всегда были лучшими, кого я знал… Мне будет вас… не хватать. Прощайте, — он испустил последний вдох.
Взгляд замер на окнах, где сияли ночные звезды. Такие красивые и яркие. Иеремиил отправился к ним навсегда. Где-то там,
По нашим щекам текли слезы. Находясь в тихом шоке, я, будто бы на автомате, потянулся и легким движением закрыл глаза брату. Где Эмми? Что с ней сделали? Где моя малышка? Почему они так подло поступили, решив отнять у меня самое дорогое? Эти вопросы путали, заставляли мучиться и гоняли по замкнутому кругу. Я чувствовал полное опустошение и ненависть к себе, что каждый день у меня забирают все больше и больше, а чернокрылые с каждым разом все ближе к победе и к тому, чтобы окончательно подчинить себе ангелов.
Мы не знали, где похоронить Иеремиила. Не могли просто так положить его в братскую могилу с остальными павшими воинами. Хоть в этой войне мы и показывали, что рядом с народом, мы не могли поступить так. Иеремиил — наша семья. Я знал, что отец не спустится к нам, не защитит своих сыновей, ведь оставил нас. Он просто передает свои послания, может. Хоть в этот раз скажет что-то больше, чем «Я горжусь тем, что вы сражаетесь за меня»?
Немного посовещавшись с братьями, мы решили, что могила будет в самых дальних краях Райского сада. Пусть его душа покоиться в Параделе, пусть его тело отдыхает. Он многое сделал, был прекрасным воином. Он до последнего защищал мою дочь, и я это навсегда запомнил.
Похороны были на следующую ночь. На удивление, она выдалась достаточно прохладная и молчаливая. Не было слышно трелей птиц, не было видно полетов светлячков. Звуки войны на время притихли, погружая Рай в полнейшую, давящую тишину. Может быть, отец все-таки решил нас наконец защитить и погрузил наш мир под купол? Чтобы никто не вторгся к нам, пока не простимся с братом?
Мы шли по небольшой тропинке к яме в Райском саду, в которую вскоре опустится гроб с братом. Поникшие головы, в сердцах тревога и печаль. Мы столько не успели сказать Иеремиилу. Нам столько лет, а все равно откладывали эмоции на потом.
— Покойся с миром, брат наш, — прошептал я первые строки ангельской похоронной песни.
— Твое тело найдет в этом месте мир и покой, — отголоском последовал Варахиил.
— Воином правым и смелым был ты, — тихо пропел Гавриил.
— Вовек не забудем подвиг мы твой, — ответил Иегудиил.
— Мы знаем, слышишь и видишь ты нас, — тихо продолжил Рафаил.
— Просим прощения, что слов было сказано мало, — произнес дрогнувшим голосом Селафиил.
— Что фраз мимолетных обидных сказали, — подхватил Уриил.
— Но знаем, что ты по-прежнему с нами,
Пусть и невидим,
Ты у нас за спинами.
Последние
— Покойся с миром, славный архангел Иеремиил, — яма заполнилась землей, погребая под собой брата, которого унесла война.
Еще одна смерть.
Еще одна потеря.
Еще одна рана на сердце.
По нашим щекам катились слезы. Я не мог поверить в то, что тогда, когда я в спешке покинул порог дома, — это был последний наш разговор с братом. Если бы я тогда об этом знал… Великие силы, если бы знал! Я бы никогда не оставил его там… Забрал бы с собой Эмми, но ведь думал, что это самое безопасное место в Раю, до которого невозможно буквально долететь! Но только, видимо, не через Воздушный карман.
Встав в круг с братьями и положив руки друг к другу на плечи, мы склонили головы к земле. На нее периодически капали слезы, напоминая нам о том, что эмоции и страх есть в каждом из нас, пусть мы и ежедневно пытаемся показать обратное. Мы такие же живые.
Отец как-то сказал, что заставил земных мужчин не плакать и не показывать свои эмоции, подобно нам. Чтобы женщины думали, что им все равно, что они сильные, прям, как мы. Но это не так. Да, мы высшие существа и повидали уже немало на этом свете, но это не ограждает нас от того, что заставляет проявлять чувства. Пусть и таким страшным методом. Пусть хотя бы в кругу семьи, но мы открыты и можем хотя бы на пару часов показать всю ту боль, что скопилась в наших душах.
— Мне будет тебя не хватать, — прошептал Гавриил.
— Нам… всем, — добавил Варахиил, прикрывая глаза.
Шли мы обратно в полнейшей тишине. Вот так нас и стало семеро. Семеро архангелов, как сегодня привыкли говорить люди.
Уже в Небесном штабе, половина из нас легла спать, остальная — пошла в дозор. А наутро я вновь услышал этот отвратительный голос Миноса. После вчерашнего это было сущим невежеством вот так вот появляться, раздирая своим омерзительным существованием утро.
— До-оброе утро, ангелочки. Вставайте, просыпайтесь! — Смех его и остальных чернокрылых выводил из себя, но пока я не приказал атаковать, никто этого не посмел бы сделать.
А жаль. Я сейчас всадил бы пару стрел ему в горло и проткнул длинный язык. Встав с пола, я взмахом руки перевоплотился в доспехи и вышел к главарю повстанцев. На его лице все так же застыла ухмылка, будто бы он уже выиграл эту войну.
— Что тебе надо, Минос? Смерти ищешь? — Спросил я, сверкнув глазами, медленными шагами подходя к ирамитасу.
— О, а вот и Михаил. Как спалось? — Спокойно произнес он, ухмыляясь и слегка сощурив глаза. — Полагаю, бедного Иеремиила вы похоронили со всеми почестями? — Спросил чернокрылый, слегка склонив голову на бок.