Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
Пока «шили дела» задержанным правонарушителям, на одном из поворотов – когда состав снизил скорость с «почти пешеходного» до «почти черепашьего», двери как-то «сами-собой» – открылись вновь и, «внезапно и без объявления» – в вагоне материализовалось ещё два «тела». Это застало вагнеровцев врасплох, к этому мы оказались совершено не готовы и оба тела – так же внезапно и «по-английски» дематериализовались, громко ругая по фене Советскую Власть.
Закончив с оформлением, дав расписаться в протоколе,
– Советское правосудие – самое гуманное в мире! Поэтому, на первый раз – понимаем, прощаем и отпускаем вас на все четыре стороны…
Без всякого стёба: советское законодательство, в это очень интересное время – было настолько «гуманным», что этим трём злоумышленникам – не грозило даже пятнадцать суток. Да и в понятии народном – мелкое воровство не считалось преступлением, а лицо – совершившее такую кражу, рассматривалось как «несчастный человек». Народный суд, зачастую состоящий из таких вот «понятливых» – народных представителей, просто отпустит всех троих – объявив им какое-нибудь «общественное порицание».
Я, все эти нюансы хорошо знал и отчётливо понимал: отпусти их сейчас – сегодня же вечером (а то и раньше) они залезут в какой другой вагон, где засады вагнеровцев – может не оказаться. Поэтому я решил их сперва запугать, а потом так наказать – чтоб каждый на этом ж/д направлении знал: там, где «работает Вагнер» – «залезешь в объект по шерсть – вылезешь стриженым».
Поэтому положа руку на «сшитое дело», отмороженно-строго продолжаю:
– Но запомните, граждане расхитители чужой собственности: ваши данные у нас имеются и в случае рецидива этого гнусного поступка – получите наказание за оба, по совокупности…
Театральная пауза, за которую – мне б поаплодировал сам Певницкий Аристарх Христофорович, режиссёр Ульяновского «Театра рабочей молодёжи» (ТРАМа) и, затем:
– Пять лет заключения в Норильском домзаке, с отчуждением имущества в пользу государства!
Буквально в двух словах охарактеризовав в нелестных выражениях тамошний климат, спохватываюсь:
– И, ещё это…
Сперва ещё раз взглянув на троицу – уже оценивающим взглядом, заполняю и подсовываю бланк:
– Будьте так добры, заплатите по червонцу с рыла.
Это их потрясло больше моего – несколько излишне эмоционально окрашенного, рассказа – про замерзающую на лету струю сцак в Норильске.
Хором:
– ЗА ЧТО?!
Я, со всей присущей мне обходительностью и врождённым тактом, объясняю:
– За фотокарточки. Фотография, граждане расхитители – услуга в СССР платная. В случае отказа же – довозим вас в Нижней и сдаём в губернскую «ЧеКу»… Извиняюсь! В губернскую милицию для следствия.
Однако, как бы по оговорке произнесённая грозная аббревиатура «ЧК» – воздействие поимело.
Ишь, как «сдулись»!
– Нам с вами возиться некогда… Так, каков будет ваш ответ?
Ответ достаточно предсказуем: летом, для крестьянина – каждый
Переглядываются в полном ахуе, куксятся и, самый бородатый из них, слезливо мямлит:
– Мы бы рады, вашество… Да, таких денег при нас нет…
Вот, публика, а?!
Привыкли перед своими барами дурачками прикидываться, хитрозадое жлобьё. А те поди и, довольны были до усрачки…
Но я вам не барин!
Пожимаю плечами:
– Ну, да не беда! «Группа экспедиторов специального назначения, имени товарища Вагнера» – всегда готова пойти на встречу случайно оступившимся представителям трудового народа. Оставьте залог и ступайте себе с миром, граждане налётчики.
На одном из них, не считая убого тряпья – достаточно приличная толстовка, на другом – сравнительно новые сапоги. На третьем – «городской» пиджачишко и то и, другое, но в несколько – более убитом состоянии. Плюс головные уборы – которые тоже денег стоят.
Переглядываются нерешительно и, я как могу их подбадриваю:
– Да, да! Раздевайтесь до исподнего и проваливайте на хер! «Вшивники» свои же вместе с чоботами – сможете получить после уплаты, по предъявлению квитанции в Ульяновской «ШППРМКТВМ». Адрес, указан в талоне об залоге… Что стоим, думаем – як древнегреческие философы? Каждая лишняя минута – удлиняет ваш обратный путь до родных изб, диогены фуевы.
Наконец, осознав что с ними никто нянчится не будет, живенько скидывают одёжку, выпрыгивают из обувки – распространяя вонь давно не стираного нижнего белья и заношенных до твёрдого состояния портянок… Здесь, как раз следующая остановка – как по заказу поспела. Не решаются выйти из вагона, стоят все «в белом» – как перед расстрелом:
– Да, как же мы…
Со своими бойцами, гоню их взашей, брезгливо отворачивая нос от «амбре» немытых мужицких тел:
– Раньше надо было думать-печалиться, граждане! Как сюда воровать залезли, так же – отсюда вылезьте и добирайтесь до дома. Пшли вон!
Впрочем, вёрст тридцать отмахать пешком да налегке – вещь вполне посильная и даже привычная для хроноаборигенов, обладающих – невероятной по меркам 21 века, страусиной выносливостью.
Однако, то была лишь лёгкая разминка!
Впереди нас ждала охота на крупную дичь, поэтому подъезжая к столице губернии – ещё раз инструктирую своих спецназовцев:
– Бойцы! Не надо изображать из себя кремлёвских курсантов! На задании – никакой строгой выправки и дословного выполнения уставов. Поведение – в меру разпиз…дяйское, форма одежды – расхристанная, «аля батька Махно» и его сорок анархистов!
Показав на примере одного, какая именно должна быть «форма одежды»:
– Вот, примерно так. Мы должны не распугивать преступность на транспорте – а уничтожить её! МЫ…