Между Сциллой и Харибдой

Зеленин Сергей

Но вслух – с видимым разочарованием, ответил:

– За всего четверть от навара, я должен тебе ещё и разжёвывать? В рот разжёванное класть? Увы… Я был более высокого мнения о твоей деловой чуйке, партнёр.

За этим стояло: «Не оправдавшему надежд ищут замену».

Ксавер это прекрасно понял и внутренне запаниковал:

– Сколько у меня будет времени?

– Ну… Не уверен, но почитай весь следующий – 1925 год. Хотя, наиболее выгодными для тебя будут первые его три месяца… Затем, комиссары начнут «сдавать назад».

Тот,

снова зависнув:

– Не пойму, зачем они это делают? Ведь, это – явно себе в убыток?!

Объясню «на пальцах», причём – чуть ли не буквально:

– Нарком финансов СССР Сокольников – возможно, когда-то был классным революционером и очень грамотно разрушал Самодержавие… Но, как финансист он – полное гов…но! Решив отказаться от какого-либо принуждения бизнеса и повысив доходность облигаций госзаймов до немыслимых высот, сей деятель – со всей присущей этой категории граждан наивностью решил, что частный капитал с радостью кинется кредитовать российскую государственную промышленность.

– Идиот…

– Это ещё мягко сказано!

Увы… Но российский капитал испокон веков – был скорее спекулятивным, чем инвестиционным. Ещё Пётр Первый своими указами насильно сгонял купцов в «кумпанства» и заставлял их строить заводы и фабрики. Без него, они бы так и торговали досель – мёдом, пенькой да кое-как обработанными сырыми шкурами полярных пестцов.

Наконец, полностью овладев собой, Ксавер – с аппетитом изрядно проголодавшийся акулы капитализма, плотоядно поинтересовался:

– «Восемь миллионов – американскими долларами», говоришь?

– Если тот пиндос продавит «Пролетарку» на обмундирование РККА – то возможно и больше. Если же нам удастся взять под контроль «Всесоюзный текстильный синдикат», то…

Я закатил глаза к потолку, в притворно ужасе:

– …Боюсь даже предположить, сколько бабла нам обломиться! Конечно, Ксавьер – кое с кем придётся «делиться», сам понимаешь.

– Как не понять…

– Заодно, будем иметь дополнительные преференции от государства.

Если частника доят и кошмарят, то так называемые «социалистические» предприятия, наоборот – субсидируют.

– Главное, не жадничать, – подмигиваю и снизив голос до шёпота, – чем быстрее комиссары скурвятся – тем для нас с тобой лучше… Понял?

Того, вдруг осеняет – как Ньютона яблоком по кумполу:

– ПОНЯЛ!!!

«Жулик, – подумал я, – но всякий успешный предприниматель – по определению жулик. Это надо осознавать чётко – чтоб потом не испытывать горьких разочарований».

«Жулик» посмотрел на меня и с изрядной долей неподдельного восхищения:

– Ну ты и аферист, Серафим!

Я, скромненько так потупил глазки – мы с ним отлично друг друга дополняем:

– С кем поведёшься…

* * *

Ну и в завершении этой главы, чтоб к этой теме

не возвращаться…

После выхода закона СССР «Положение о патентах на изобретения», по моему настоянию – все модели одежды были оформлены на Паршину Анну Ивановну.

Так, как порядочный человек, сперва кочевряжилась:

– Серафим Фёдорович! Я так не могу… Это же Вы всё придумали!

Как маленькой девочке объясняю прописные истины:

– Придумать любой сможет – а вот воплотить задумку в жизнь… Я бы, например, не смог! Поэтому, это изобретение надо как минимум разделить надвое.

– Так, давайте оформим патент на двоих.

Отрицающее качаю головой и, сделав таинственный вид, шепчу:

– Не могу! А почему «не могу» – не скажу. Однако поверьте, Анна Ивановна – причина весьма уважительная.

У той глаза расширились по полтиннику – будет о чём посплетничать с моей Софьей Павловной:

– Тогда, если позволите, я как честный человек буду выплачивать Вам половину прибыли…

А вот это – другое дело!

Приобнимаю её за плечи и ласково так:

– Аннушка, дорогая! Вы – честный человек, иначе бы я и не подошёл к Вам. Вот счёт в «Красной взаимопомощи»…

Примерно такая же история была с «Красным Лабутеном».

Глава 20. О прикладной ботанике и, ни о чём больше

Скромный семейный ужин – когда за столом все свои: я и Иерей Благовещенского Храма Отец Фёдор – доводящийся мне отличным другом, по факту – названным отцом, а официально – «биологическим родителем» Свешниковым Фёдором Евграфьевичем.

Не считая «богатого» тульского самовара – на медно-сияющих боках которого рядком расположились многочисленные «медали», сервировка стола была по-народному непритязательной. Почти полная бутылка с слегка желтоватым ульяновским самогоном, расположившийся на чистом полотенце прямо сверх скатерти – ржаной хлеб по-крестьянски нарезанный на куски, в чугунке – варёная картошка в мундирах, в простых глиняных чашках – салат из свежих помидор, огурцов и репчатого лука – заправленных пахучим подсолнечным маслом, «ржавая» постная астраханская селёдка большими дольками…

В центре композиции – моё «кулинарное творчество»: огромная, ещё шквырчащая сковородка с «ассорти» – жаренные зелёные помидоры, лук и главный ингредиент – грибы.

Блин, забыл – как по-латыни называются, а по-нашему назвать – аппетит себе испортить.

– Ну, с Богом!

Перекрестили лбы на иконы в углу (кандидатам в партию тоже можно – если никто посторонний не видит), Отец Фёдор прочитал нараспев подходящую к случаю молитву и приступили к трапезе.

Когда умяли половину яств, мой названный отец приостановил работу мощных челюстей с ещё по-молодому крепкими зубами – взял бутылку самогона, повертел её в руках, открыл и задал сам себе риторический вопрос: