Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
Если у нас с Осипом Фёдоровичем всё получится, то всё будет по-другому!
Личный жетон красноармейца я предложил изготовлять штампованным из оцинкованной жести (такая технология в «Красном рассвете» уже была на подходе) и с выбитым на нём специальным штампом номером красноармейской книжки. Такой не сгниёт и не испортится – разве что от прямого попадания осколка или пули и действия высокой температуры и, от такого не отбояришься – что тоже очень важно.
В конце концов, внешний вид такого личного жетона обещает быть достаточно впечатляющим, а если хорошенько пропиарить – носить его будет стильно!
Бригадный
Ещё, вот проблемка…
Единственным холодным оружием красноармейца до самой Финской войны был гранённый штык его трёхлинейной винтовки образца 1891/30 года, которым согласен – супостата в брюхо пырнуть весьма сподручно, а вот положим – консерву им открыть…
Это как шилом побриться!
Да и не всегда оснащённой штыком винтовкой в рукопашной биться удобно. В тесной траншее, в блиндаже, в городских постройках – с эти «стреляющим копьём», не повернуться. В ближнем бою выручала малая пехотная лопата, но ею эффективны только рубящие удары – а для них требуется хороший замах, что не всегда возможно.
Конечно, наш солдат весьма находчив – когда нужда к стенке припрёт: мокрым полотенцем побреется и консервную банку обычным кирпичом откроет…
Но это не государственный подход!
Нужен многофункциональный солдатский нож, а про него у нас стали думать только после «незнаменитого» зимнего освободительного похода в «страну тысячи озёр». Тогда и появился на свет довольно удачный «НА-40» (нож армейский образца 1940 года). Но опять же: то ли – из-за недостаточно производства, то ли – из-за недостаточного осмысления итогов и уроков «Зимней войны», вооружались им лишь полковые разведроты и подразделения автоматчиков – у которых не было штыков на их «ППД» и «ППШ». Поэтому наиболее популярным его названием было «Нож разведчика образца 1940 года» (НР-40).
Я грешу всё же на вторую причину: ибо ничего особо технологически сложного в этом по сути – обыкновенном ноже нет. Острая стальная пластина на деревянной ручке – какая проблема для промышленности страны – выпустившей к 1941 году более 17-ти тысяч танков и 20-ти тысяч самолётов. Тем более, что выпускаться они могли где угодно: в войну, ножи для армии – делали на предприятиях промысловой кооперации (в артелях) и во фронтовых мастерских.
Что мешало побеспокоиться об этом ещё задолго до того, как «гром грянет»?
Только бардак в головах отцов-командиров!
Сперва, как обычно, была проведена шумная пиар-компания.
В газетах и журналах, с ссылкой на довольно популярную книгу Анисимова Ф.И. и Взнуздаева И.Д. (под редакцией некого Свешникова С.Ф.), «как по заказу» появились многочисленные статьи об непростительном промахе Наркомата обороны – не обратившего внимание на такую важную деталь экипировки красноармейца, как нож.
Среди прочих, некий эксперт представившийся как французский коммунист – участник Первой мировой войны, несколько эмоционально поведал советским читателям как с этим делом обстояло в его армии – как солдаты мастерили из подручных материалов
– Мы брали обыкновенную стальную проволоку толщиной шесть-восемь миллиметров, один конец заостряли, а другой загибали и заворачивали вокруг себя спиралью – наподобие рукоятки с гардой. И таким «французским шилом» – кололи бошей как свиней!
Другой эксперт, уже с немецкой стороны, по-тевтонски обстоятельно вторил ему – рассказывая об боях на Западном фронте в составе штурмового батальона:
– В войну я использовал многие ножи, выпускающихся германской промышленностью – прусский окопный «Grabendolch», баварский «Модель 9291» и, самоделки – переточенные из штыков «Маузера» и французской винтовки «Лебель образца 1886 года… Перепробовал и трофеи – французский «Мститель» и американский кинжал-кастет «М1918». Не скажу какой из них лучше, но в бою я всегда предпочитал штатной винтовке со штыком – с десяток «колотушек» (ручных гранат), старый добрый «Люгер» и обязательно нож. Когда я с товарищами, вооружённые так, появлялся во вражеских окопах – лягушатники разбегались из них с поросячьим визгом! Или подыхали и воняли потом – как мешки со свинячьим дерьмом.
После была довольно оживлённая дискуссия на тему: а почему руководство Красной Армии – так упорно не желает извлекать уроки из двух кряду прошедших войн, не считая «незнаменитой» Русско-японской – где с этим делом тоже довольно жидко обосрались? Не засел ли в Наркомате обороны тайный агент мировой буржуазии – тормозящий всеми силами это копеечное по государственным масштабам, но столь нужное вооружение для рядового красноармейца?
Наиболее активными участниками срача, даже предлагались способы эту гниду вычислить:
– А нехай наши командармы открыто голосуют: хто буде «против» ножа – тот и контрик!
Наркомат обороны «открыто голосовать» не стал, а весной 1925 года объявил открытый конкурс на армейский траншейный нож.
Рисунок 45. Нож армейский образца 1940 года «НА-40».
Стоит ли говорить, кто выиграл этот конкурс – благодаря «послезнанию» на компе и «мохнатой лапе» в «Отделе снабжения РККА и РККФ»?
Сперва я умничать не стал и, в уже имеющаяся в структуре кооператива «Красный рассвет» артели «Красный клинок» – специализировавшейся на «складниках» и обычных ножах самой незатейливой конструкции, стал производить так сказать – «реплику наоборот».
«Нож армейский образца 1940 года».
Это изделие мне было очень хорошо знакомо, ибо «там» я сам такие от нечего деть мастырил из газоновской рессорной стали.
Этой же осенью, «Нож армейский образца 1925 года» (НА-25) был принят на вооружение РККА.
Как-то так совершенно случайно получилось, что главой артели «Красный клинок» по рекомендации Клима выбрали довольно харизматичного видом и нравом мужика по имени Пётр, а по фамилии…
Калашников!
Он, официально считался изобретателем «НА-25» – на что имел соответственную «привилегию» от государства. Я как-то, в разговоре ненароком ляпнул «нож Калашникова» и, с той поры в народе – его так и называли и, никак иначе.