Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
– Серафимушка! Ты там осторожней с ним – вон какой здоровый…
Несколько излишне бравурно, я:
– Диплодок – куда как здоровее был, да и тот – уж давно вымер.
Часто ей рассказывал про динозавров, сколько в каждом из них было мяса и сколь крупные яйца они несли.
Одним – весь Ульяновск можно было накормить!
Но это я отвлёкся.
Обращаясь к Владимиру Маяковскому:
– Так, что? Схлестнёмся «гребень на гребень» – как меж пацанами водится, иль засцал?
Признаюсь
Однако, ни фига!
Тем временем на шум спустилось большинство постояльцев гостиницы, немало народу ввалило с улицы, поэта опознали и повсюду послышались сперва шёпотки, а затем и выкрики:
– Это ж – Маяковский… Маяковский! МАЯКОВСКИЙ!!!
Кто-то, взяв меня за рукав, теребит:
– Серафим, Серафим! Это ж – САМ(!!!) Владимир Маяковский!
– И что ж мне теперь? Кровью от восхищения сцать?! Подумаешь – какой-то там «Маяковский»… Да, будь он хоть сам Кассиус Клей! А люлей он у меня сегодня огребёт – это однозначно.
Впрочем, прекрасно отдаю себе отчёт что самому «огрести» – вероятности куда как значительно больше. Не знаю, возможно – это у меня синдром Герострата: хоть так – да увековечит своё имя.
Поэт с готовностью и даже с немалым апломбом:
– «Схлестнёмся», коль так настаиваешь! Показывай, где здесь у вас «ристалище».
Народ безмолвствует, куея…
Прям как у самого Пушкина в «Борисе Годунове»!
На «ристалище» прибыли уже в сопровождение внушительной толпы, которую при желании можно было принять за антиправительственную демонстрацию, или даже за начало очередной «апельсиновой» революции в какой-нибудь вэликой аграрной дэржаве. В ней, даже затесалось несколько милиционеров – кои, впрочем, не предпринимали пока никаких активных действий.
Народ, образовавший «круг» терзали самые противоречивые чувства.
С одной стороны – вроде всенародно любимый, всемирно известный поэт…
С другой стороны – «наших бьют»!
Причём большинство делали ставки явно не на меня: уж больно непритязательно я выглядел по сравнению с именитым соперником. Впрочем, в конечном итоге – почти никто не сомневался и, лишь спорили о том – на какой минуте я его пристрелю:
– Счас он его враз – как этот, как его? Как их Дантес – нашего Пушкина!
– Ему, чё? Справка есть – закон не писан! Фрол Изотович пожурит, Абрам Израилевич поругает, Михаил Ефремович – пилюлю какаю даст и как с гуся вода!
Несколько сомневались и спорили насчёт моих бойцовских качеств, что было весьма обидно:
– Этот нашего – соплёй перешибёт!
Но мои шансы, тоже котировались достаточно высоко:
– Скажешь тоже: его железный трактор давил – не задавил! А этот антилигент по любому – жиже машины будет.
В толпе, том и дело интересовались «мухой» – которая нас «укусила» и, самой популярной версией была моя мнимая контузия:
– Апосля
– Мелкий, как блоха – но до чего же лют!
Впрочем, были и варианты: «видоки» – реальные или мнимые, тут же опровергали:
– Да, не – не так всё было… Тот длинный, с вон той шлёндрой к нам приехал, а наш не будь дурак – её за задницу ущипнул.
– Не ущипнул, а хлопнул!
– Погладил всего лишь, да видать – против шерсти.
– Не поймёшь этих баб: бьёшь – не нравится, гладишь – ваще дуреют.
Лиля Брик присутствовала и её фигура – мужикам откровенно не нравилась:
– Эту, штоль? Тьфу… И как только позарился: у его Софьи то – жоп…па ширше. Не иначе, как по темну дело было.
– А ты Графиню вспомни: у той жоп…пы – ваще нет. И тем не менее – женихались, же!
Мечтательно:
– Да… Будь здесь наша Лизавета – мы б уже за упокой этой лярвы самогон пили и блинами закусывали…
Скидываем пиджачки: он – парижского пошива, я – одного не менее искусного, но дюже жадного до денег нижегородского еврея и передаём их «секундантам»:
– Ну… ПОНЕСЛАСЬ!!!
Послышались непрошенные советы Маяковскому:
– Слышь, длинный? Ты его там шибко по голове не бей! Вообще умишком «тронется». Вы то уедите, а нам с ним тут – жить-мучиться.
Тем не менее, первый удар был именно по голове и я его пропустил!
Лишь успел чуток присесть и «пудово-поэтический» кулак – не вбил одним махом мне зубы в глотку, а всего лишь попав в лоб – посадил на оппу. На пару, а может больше секунд – «потерялся» как ёжик в тумане, в котором почему-то летали разноцветные искры и слышался весёлый колокольный звон.
Как сквозь вату, слышу:
– Ну всё – разбегайся народ! Счас он напропалую во все стороны палить начнёт…
Правила джентельменского поединка соблюдались – «лежачего не бить» и, подождав когда я приду в себя, Маяковский подошёл и, протянув широкую – как вяленный лещ ладонь, улыбаясь спросил:
– Может, с тебя достаточно? Извинишься принародно перед Лилией Юрьевной и, на этом закончим сей нелепый инцидент.
Встав, воспользовавшись любезно предоставленной им возможностью, я удивлённо:
– Извиниться? За что? За то, что не наставил вам с «Котиком» рога, хотя мог?! Ну, уж нет – продолжим!
Поэт, взбешён презело и буен в неправедном гневе:
– Так, тебе мало?! НА!!!
В этот раз я был наготове и поднырнув под атакующую правую руку, обеими руками схватившись за его плечи и подпрыгнув – нанёс сокрушительный удар головой в подбородок. Лязгнули зубы («как бы язык не откусил!», – запоздало) и, на оппе оказался мой противник.
– А наш то, – послышалось сквозь одобрительный гул, – головой работать могёт!