Между Северной и Южной

Дизайн обложки Анастасии Ивановой

– Лисичкин! Где форма? – крикнул физрук, остановившись

Я стал тут же думать, что сказать на этот раз, но думать пришлось недолго, потому что он тут же продолжил:

– Ставлю сегодня двойку.

Все-таки двойка по физре – это позор.

Особенно когда ты умеешь бегать сто метров за четырнадцать секунд.

И забивать подряд четыре мяча, когда мы играем в конце урока в баскетбол.

Да, особенно, когда ты третий с конца по росту среди мальчиков нашего четвертого «А».

Но физрук моих достижений не знал, потому что вел у нас физкультуру всего месяц. Старый физрук уехал в другой город, и все мы ужасно жалели об этом: он был классный, с длинными усами и бакенбардами, как какой-нибудь сыщик. Все время шутил и громко смеялся. Никогда не ставил двоек и придумывал прикольные эстафеты.

А у этого был большой живот и лысина. Лысина, наверное, ни при чем. У моего дедушки Коли тоже она есть. И живот ни при чем. Просто он, наш новый физрук, не очень похож на спортсмена.

Честно говоря, вообще не похож.

А потом он засвистел в свисток, и мы побежали наматывать круги по залу. На третьем круге, когда мне стало совсем жарко и я вытирал рукавом рубашки под носом, тысячу раз пожалел, что забыл эту несчастную форму.

А что делать, если я ночевал у папы, потому что маме по срочным делам надо было уехать?

Мои родители в разводе уже три года, и я живу на два дома.

– У тебя два королевства, – шутила мама, когда я был помладше, – одно на Северной, а другое на Южной.

Северная – это наша с мамой улица. А Южная – на которой живет папа в высоченном шестнадцатиэтажном доме.

Как по мне, так лучше бы у меня было одно большое королевство.

Сами понимаете какое.

Вечером я делал домашку по математике и отмерял отрезки для параллелепипеда. Каждый по десять миллиметров. Я представлял, что год моей жизни – один миллиметр. Значит, сейчас я всего десять миллиметров? Один сантиметр? А когда я буду учиться в летном училище – будет всего два? А женюсь я, интересно, в двадцать пять или в тридцать пять миллиметров?

А исчезну с земли?

Нет, лучше буду чертить параллелепипед.

Если что, я – Миха. Так меня зовут мои друзья: Славка и Макар. В этом имени мне больше всего «ХА» нравится. «ХА» – это как будто ты такой смелый и все тебе по барабану. А если «Ми-ША» – то ты как плюшевый медведь, который у меня на полке сидит. Мне его подарили, когда я родился.

Мама зовет меня по-разному:

Утром:

– Мишаня, вставай!

Или:

– Мишука, подъем!

Пока я рос, из Мишутки вывалилось «т», и я стал Мишука. Мне нравится.

Если я не встаю, то мамин голос влетает в комнату, как

– Ми-Ш-Ш-Ша! Быстро вставай!

Ну, если она не слишком торопится, может пошутить:

– Срочная эвакуация, дорогой Лисичкин!

И сбрасывает с меня одеяло.

Папа зовет меня «сын». Иногда – Лисичкин-младший. Мама после развода тоже осталась Лисичкиной, хотя я сто раз слышал, как бабушка Оля – это мамина мама – советовала ей вернуть прежнюю фамилию.

– Зачем ты осталась Лисичкиной? Вы теперь не муж и жена, – ворчала бабушка. – Верни девичью фамилию – и жизнь начнется новая. Вот увидишь.

И зачем она это говорила, моя бабушка Оля? Ведь пока мы все были Лисичкины, я верил:

• что королевства Северное и Южное соединятся,

• и моя физкультурная форма всегда будет в одном месте,

• и больше не будет этого дурацкого позора на физре.

Это был день, который на самом деле должен был быть веселым. Я тогда как раз заканчивал детский сад, подготовительную группу, и к нам приехал планетарий. Два дядьки надули огромный синий купол в музыкальном зале, и мы по очереди группами забирались в этот купол и смотрели 3D-фильм про космос. Я представлял себя в невесомости: лежал и крутил руками и ногами, а потом стал переворачиваться и кувыркаться, пока наша воспитательница отвернулась, и докувыркался до того, что зацепился за веревку, и половина купола вместе с космосом рухнула на нас. Это было очень смешно, хоть один дядька и ругался:

– Кто это такой умный, а? Пять лет хожу по школам и садам, но еще никто не додумался свалить эту конструкцию.

Воспитательница тоже ругалась. Но не на меня, а на дядек:

– Что же у вас за конструкция такая, если шестилетний ребенок одним пальцем может ее свалить?

Я еле дождался папу, чтобы рассказать ему по дороге на тренировку, как на нас свалилось звездное небо. Но папа, вместо того чтобы помчаться со мной на занятия, зачем-то повел меня на скамейку к соседней площадке.

– Пап, – размахивал я руками, – сегодня на меня упало звездное небо! Ты веришь?

Но папа сам был как в космосе. Он выглядел как инопланетянин, потому что:

• забыл, что мы должны идти на тренировку,

• не принес мне кислого мармеладного червяка, как обещал,

• и вообще не слушал меня.

Он сел на скамейку, и я плюхнулся рядом. Потом папа взял меня за руку и сказал:

– Мы сегодня пропустим тренировку, ладно? Сын, нам с мамой надо пожить отдельно. Так будет лучше для всех. Я пока поживу у бабушки, а вы с мамой останетесь дома.