Между вороном и ястребом

Соловьева Евгения

– Подумали Благие, да и согласились И правда, разве это справедливо, что они свою работу всемером делают, да еще им смертные помогают, а Баргот один мается, будто пастух со стадом без своры собак? Хоть плохих людей и меньше на земле, чем хороших, а все-таки неправильно лишать его того, что каждому богу положено¹

– Будь по-твоему.
– сказали Благие.
– пусть родится твой Избранный и станет тебе помощником. Но только не можем мы отдать невинную душу во власть Проклятого, пусть этот человек сам к тебе на службу пойдет, по доброй воле и своему желанию.

– А где же спразедливость?
– вопросил тогда Баргот - Вы-то своих Избранных выбираете при их рождении,

у них никакой воли не спрашиваете.

– Подумали еще Благие и снова согласились, но с оговоркой:

– Ладно.
– говорят.
– выбирай себе Избранного сам, любого бери, кто с белой искрой родится Но над волей и душой его у тебя власти не будет Захочет человек этот поклониться тебе и душу свою отдать - забирай, твое право. А если останется верным добру, не быть тебе ему хозяином

– Вздохнул спять Баргот, пожал плечами, да и говорит

– Будь по-вашему, родня моя бывшая. Конечно, вам-то на Семерых больше справедливости положено, чем мне одному

– Айлин невольно улыбнулась, как будто наяву услышав последние слова произнесенные ядовито учтивым тоном мастера Керена. И тут же вновь погрузилась в повествование увлеченная сюжетом

– И вот продолжился праздник, на который позвали Баргота, и мнэго веселья на нем было. Только захмелели Благие и начали спорить, кто из них для людей важнее? «Я.
– сказала Всеблагая Мать.
– Ведь я дарю жизнь, и плоды, и любовь, и радость».

– Джунгаро закивали, и по их притихшим рядам пробежал согласный шепот.

– Однако возразили ей другие.
– продолжил Раэн. «Нет. я важнее - сказала Милосердная Сестра - Я облегчаю страдания и посылаю здоровье, я помогаю лекарям привести 8 мир дитя и исцеляю раны воинов» «Я важнее.
– усмехнулась Претемная Госпожа.
– Смертным случается жить без любви, не оставить потомства и не получить даров ?Иилосердной Сестры, но каждый придет в мои владения в итоге итогов».

– Перешептывания стали громче на лицах джунгаро Айлин видела растерянность и работу мысли, словно все они разом и впервые задались вопросом, кто же из Благих Леди прав

– Ну а там и Благие Мужи заговорили - неторопливо продолжал Раэн. и шепотки стихли - слушатели боялись пропустить хоть слово.
– Тоже припомнили заслуги перед смертными, заспорили друг с другом и с женами. Только Баргот сидел себе в сторонке у огня да потягивал доброе винцо, сами понимаете ему-то в подобном деле и слово не промолвить. А спор становился все жарче, еще чуть - и кулаки в ход пошли бы! Но на то они и Благие, чтобы пресекать любой раздор, даже среди себя самих, вот и опомнились. Подумали и решили создать мага, одаренного равно всеми семью искрами, чтобы посмотреть какая из них жарче разгорится? Ведь кто из Благих больше значит для людей и людям полезнее, к дару того человек станет прибегать чаще. Баргот же и в этот раз не сказал ничего, только вина себе подлил...

– «А Благие совсем-совсем не насторожились?
– удивилась Айлин - Если господин коварства ведет себя так тихо и благочинно, тут бы заподозрить неладное»

– И вот выбрали Благие младенца, и каждый даровал ему искру одинаковой силы.
– Голос Раэна, вроде бы негромкий, но ясный и звучный, заполнил все пространство между людьми, завороженными рассказом, и даже, как показалось Айлин. поднялся а небо вместе с языками пламени - Ох, и повезло этому ребенку! Дала ему Милосердная Сестра несокрушимое здоровье и стремление к лекарскому мастерству, а Всеблагая - горячую кровь и щедрое на любовь сердце, а еще доброту к созданным ею тварям. Дал Пресветлый Воин храбрость в бою и тягу к воинскому искусству, а Всеумелый Мастер и Творец Превращений - страсть к наукам и множество талантов Великий Безликий отсыпал, не жалея, умения слагать стихи и песни, поселил в его сердце музыку и танец а

Претемная Госпожа покосилась на бывшего супруга, что сидел у огня да чему-то улыбался, и наделила ребенка даром избегать случайной смерти. Все были щедры, все постарались' Упала в младенца искра огненно-алая и золотисто-желтая, солнечно-оранжевая и зелено-травяная. И небесно-голубая упала, и синяя, как морские глубины, и фиалковая, словно безлунная ночь...

– На поляне стало тихо-тихо, казалось, даже лошади и быки не фыркают, словно прислушиваясь к рассказу... Внутри Айлин что-то томительно и тревожно потянуло предчувствием близкой беды. Хотя что плохого может случиться от сказки?

– Выражения лица Кармеля она не видела, только его ладони держали ее плечи крепко и как- то... напряженно. Айлин украдкой глянула на остальных. Аластор хмурился, лицо Лучано застыло маской такого безразличия, что одно это могло насторожить.

– А когда собрались воедино все дары Благих... Вот тут-то и рассмеялся Баргот - Каждое слово арлезийца падало резко и четко.
– Ибо семь разноцветных искр вспыхнули разом и слились в одну, огромную и белую, как первый снег, что играет на солнце радугой. «Вот вам и ответ, и дали вы его сами'» - сказал Баргот. Ужаснулись Благие, увидев, что их совершенное творенье несет в себе метку Падшего, и отступили от младенца. Явился ребенок на свет, закричал, и с первым криком Баргот осенил его своей милостью как Избранного. Но слово было сказано, а слово богов нерушимо. И пока сам Избранный по собственной воле не придет к покровителю, нет у Баргота над ним власти. Некому помочь Проклятому в его тяжком труде, а справедливость Благих - она для Благих.
– неожиданно закончил Раэн. и тишина повисла над поляной, оглушительная, почти болезненная.

– Айлин даже уши зажать захотелось!

– Хороша твоя сказка, собиратель историй, — тихо и медленно уронила Даримхан, разрушая эту тишину, отчего Айлин вздохнула с облегчением - Ай, хороша И правда, забывать люди стали, что не Семеро Благих пришло на эту землю, Восемь их было. И что в самом богатом да пригожем шатре чисто до тех пор. пека кто-то убирает в нем грязь... Хорошая сказка, она как монета, к одному человеку одной стороной повернется, к другому - другой, а кому-то и вовсе на ребро станет... Ну, что умолкли, дети ветра и дороги?¹– вдруг рявкнула она соплеменникам.
– Жги огонь до небес, пали все плохое!

– Переговариваясь, джунгаро разошлись, табор снова загомонил, в притихший костер принялись подбрасывать дрова, и вскоре пламя разгорелось сильнее прежнего. Глядя на ало- золотую завесу, Айлин испугалась, но Кармель ободряюще сжал ее ладонь.

– Ничего не бойся, моя донна.
– сказал он - Сегодня не время для страха или печали.

– Словно вторя его словам, запела скрипка, за ней мотив подхватили дудки. Джунгаро начали брать друг друга за руки и вставать длинной цепочкой... Какая-то ярко одетая девица налетела на Айлин, ухватила ее за ладонь и со смехом потащила их с Кармелем к костру, на ходу что-то объясняя. Через миг они оказались частью длинной цепи, и Айлин увидела, что с другой стороны тоже кто-то встал...

– А потом, повинуясь музыке, человеческая змейка побежала вокруг костра - все быстрее и быстрее На ходу джунгаро умудрялись петь и плясать, мужчины выбрасывали вперед ноги и подпрыгивали, женщины крутили бедрами отчего их юбки взлетали выше колен. И бежали- бежали-бежали... Потом Айлин заметила, что от «змеи» то и дело откалывается то пэра, то одинокий джунгаро или джунгарка Оказавшись напротив определенного места, где поляна была поровнее. без кочек, эти смельчаки разбегались и... взлетали! Нет, конечно, они просто прыгали в пламя, пролетая его насквоз», но выглядело это пугающе. У Айлин сильнее забилось сердце. Это же... страшно'