Межвремье
Шрифт:
Праетаритум задыхалась от возмущения.
– Я королева прошлого! – В ее твердом голосе различалась дрожь. – И ты поплатишься за свои слова.
– Знаешь, сколько раз я слышал такие угрозы? А позже оказывалось, что эти люди ничего не стоят. Они питаются слабостью других. Я знаю это потому, что… сам такой.
Кален заметил в себе перемены. Его раздирала злость от осознания того, что кто-то публично оскорбил его друзей.
«Только я имею на это право».
Он перевел взгляд на родителей Санни.
– Вы ужасны. – Он сделал такое кислое лицо, словно собирался
К всеобщему удивлению, оба правителя промолчали: не из соображений мудрости, а потому что нечего было ответить.
Одна из их дочерей, та, в чьих глазах отобразилась боль, когда она взглянула на Санни, сжимала подлокотники кресла. Сестра гладила ее по спине и что-то шептала.
Среди гостей поднялся гул:
– Да что вы слушаете этого сопляка?
– Он же еще совсем ребенок и несет какую-то чушь, а мы ее слушаем.
– Не обращайте на него!..
– Нет! – короткое, но твердое слово оборвало череду ругательств в адрес Калена. А сказала его принцесса королевства любви.
– Бэлл… – начала мать.
– Этот мальчик прав. Чего вы стоите, если прогнали Санни только за то, что он полюбил того, кто не из нашего королевства.
– Бэлл Уоллинс, как ты смеешь так с нами разговаривать? Почему-то Мелва всегда держит язык за зубами, а ты в последнее время слишком многое себе позволяешь, – возмутился ее отец. – Мы – твои родители!
Слезы блестели на глазах принцессы.
– Вот именно, – прошептала она и поспешила уйти.
Джелвира убежала вслед за ней.
– Раз на то пошло, Эремор, – начал басистым голосом король королевства мудрости, задумчиво потирая бороду, – давайте обсудим поднятый вопрос о запрете на любовь между жителями разных королевств.
– Здесь нечего обсуждать! Я ни за что не позволю произойти смешению кровей. Тысячелетия нашим предкам удавалось сохранять свою родословную чистой, и я не позволю нарушить эту традицию, даже из-за любви родного сына. – Правитель королества мудрости бросил злобный взгляд на Ариана.
Повелитель межвремья решился их прервать:
– Вы забываете, ради чего мы здесь собрались.
– Нет, собрание окончено. – Праетаритум успокоилась, но продолжала поглядывать на Калена. – Я разрываю с тобой уговор. Признания тебя как истинного времени не будет. Можешь забирать свой цирк уродов. Я проявила слабость, доверившись тебе, – признаю, но больше не допущу подобного.
Все смолкли. Ариан опустил взгляд. В его глазах не было ни злости, ни пыла. Только страх и растерянность. Калену, несмотря на всю его к нему неприязнь, Ариан казался чем-то вроде лампочки, чей свет в виде улыбки оповещал, что все хорошо. Но свет погас. Лампочка перегорела.
Преодолев себя, повелитель межвремья поднял взгляд, придав ему как можно больше уверенности.
– Так тому и быть.
Никто не представлял, насколько дорого ему признание времен, и потерять последний шанс на его получение в одно мгновение из-за дерзости мальчишки – это то, чего он не мог простить ни себе, ни Калену.
Праетаритум,
– Прошу прощения, что побеспокоил вас. – Ариан заставил себя улыбнуться. – Раз королева прошлого решила так, значит, у нее есть свои альтернативы. Хочу вас успокоить: если все же произойдет смешение прошлого и будущего, нас это не затронет. Все мы останемся целы и невредимы.
Пожалуй, последние слова слегка смягчили впечатление от падения Межвремья, но он чувствовал, как давит на него тяжелая аура присутствующих, как теряют они к нему доверие и как в любую минуту готовы опозорить его перед всеми королевствами, распространяя грязные слухи.
Гости расходились. Ариан покинул сцену, оставив Тревиса, Ларалайн и Калена одних. Родители Санни смотрели на него с нескрываемым омерзением.
Глава 10
– Катастрофа, – подытожила Ларалайн.
Служанка провела их в комнату, где до этого переодевались парни. Санни и Иона еще не вернулись.
Получается, это завершение приключений, которые закончились, не успев начаться. Если Кален раньше хотел в них поучаствовать, чтобы изменить свою жизнь, то, вновь услышав о смешении времен, осознал: это будет конец света. Есть надежда, что Настоящее найдется, но если нет, то единственным местом, где он сможет спастись вместе с мамой, будет межвремье. Однако теперь едва ли Ариан позволит ему укрыться в его владениях. Именно слова Хоулмза уничтожили его единственную возможность быть признанным.
– И теперь… – Тревис сидел на диване, ссутулившись, нависнув над своими коленями. – Мы все должны вернуться туда, откуда пришли, и оставить все как есть?
Никто не хотел говорить. Все знали ответ на этот вопрос.
Кален больше не мог сидеть в комнате и ждать, когда вернется Ариан. Ситуация сводила его с ума.
Он вышел. Решил развеяться, но, куда бы ни свернул, везде толпились недовольные, бубнящие себе под нос гости. Они уходили слишком медленно. Кален протиснулся между людьми, но на выходе образовалось столпотворение, и он решил вылезти через окно. Ему еще не приходилось прыгать с высоты трех метров, и ноги загудели от боли. Кален вышел на задний двор. Слабый свет фонарей играл на бьющей из фонтана воде. На водной, трепещущей от брызг ряби он представил печальное лицо Санни. Кален не знал, почему, но этот парнишка запал ему в душу.
«Парнишка… Ха-ха! Да он старше меня на два года!»
Хоулмз ухмыльнулся своему отражению.
«Наверное, это потому, что мы близки по духу. Или нет… С другой стороны, я ведь знаю его всего один день».
Кален все еще чувствовал слабость после столкновения с машиной. Особенно беспокоило болевшее плечо. Оно так и горело огнем. Кален снял рубашку и решил ополоснуть его холодной водой. Едва он дотронулся до плеча, как боль усилилась и стала «стрелять».
– Что за фигня?
На вид ничего необычного, но жгучая боль растекалась по всему телу, как капля нефти, коснувшаяся глади чистой воды.