Мгновение
Шрифт:
– Да-да, конечно!
– отозвался Гренье, не поворачивая головы.
– Я только закончу тут...
– Потом закончите, - отрезал Флагстад.
– Сейчас у этого дефекта наивысший приоритет.
– Хорошо...
– Рун, - глава проекта повернулся к историку.
– Жду от вас подробный отчёт по этому делу.
– Он будет, - кивнул историк.
Флагстад, не прощаясь, вышел. Этингер растерянно посмотрел ему вслед.
Реакция руководителя оказалась не такой, какую он ожидал. Если бы Флагстад знал о подмене новостей, он попытался бы замять эту историю, а для Руна
В первом случае нужная информация дойдёт до главы проекта после того, как он доложит о найденной аномалии наверх. Это должно случиться довольно скоро - скорее всего в течение недели. Его убедят помалкивать о произошедшем и пресекать дальнейшую утечку. Тогда “дефект” наверняка спишут на недоразумение, в крайнем случае найдут козла отпущения.
Во втором случае это вовсе не “дефект”, а и впрямь дефект, и его попытаются исправить. Как ни странно, этот вариант даже больше похож на правду, потому что Флагстад, увидев невероятную новость на экране, явно взволновался. Здесь тоже есть две возможности.
Первая - Юрий сказал правду, и проект на грани закрытия. Тогда каждый недочёт может вколотить последний гвоздь в крышку гроба “Хроноса”. Флагстаду нужно исправить дефект прежде, чем придётся о нём доложить, чтобы не потерять должность.
Вторая - выявление причины дефекта и его исправление могут наоборот привести к долгожданному прорыву.
Как бы там ни было, вышло так, что Рун своей находкой поставил на уши весь научный центр. Вот и не привлёк внимание, называется... Оставалось только надеяться, что прорыв всё-таки случится. В этом случае выиграют все. Даже Синклер.
Кстати о нём - две кандидатуры на роль шпиона Рун для себя исключил. Амину (потому что если не верить ей, то в этой жизни вообще верить не во что), и Флагстада (потому что за него уже брались и отпустили). Остальные двести с лишним сотрудников “Миллениума” оставались под подозрением.
Этингер объяснил Рэми что искать и, борясь с желанием навестить Амину, сел просматривать слепки по чёрт знает какому кругу. Он не рассчитывал ничего найти, потому что по-прежнему считал, что “дефект” - недосмотр корпоративной цензуры, и что на повторном снимке новость о крушении Сириуса-1 сменится чем-нибудь другим, более удобным. Будь воля Руна, он бы даже не притронулся к слепкам, об которые уже глаза намозолил, но рядом сидел Гренье, которому историк не доверил бы даже дверь придержать. Пришлось работать.
С трудом дождавшись обеденного времени, Рун пошёл в столовую, но не застал там Канзи, как рассчитывал. Он даже задержался за столом подольше, надеясь, что она появится. Без толку. “Наверное, решила пообедать в другое время”. Возвращаясь в кабинет, Этингер испытывал странное чувство тревоги - как когда причин для беспокойства вроде бы и нет, но внутри всё равно ворочается что-то мутное и неприятное.
15
Около четырёх часов вечера в кабинет аналитиков ввалился красный как рак Этан Лебронн.
– Показывайте, где тут ваши “дефекты”!
– последнее слово он выплюнул, словно слизня.
– Чёрт знает что творится!
Рун недолюбливал Лебронна - слишком уж тот был отталкивающий человек - а потому не стал спрашивать, что он имел в виду под “чёрт знает что”. Молча открыл нужный файл и вывел его в смотровую.
– Вот, - он указал на интересующее физика место.
Тот, прочитав сообщение, насупился ещё сильнее. Как будто видел снимок впервые, хотя наверняка уже успел посмотреть его на своей рабочей станции.
– Увеличьте этот сегмент, - потребовал Лебронн.
– Да не этот! Выше который.
Этингер, стиснув зубы, повиновался. Указанный кубический сегмент промасштабировался и занял всю смотровую. В фокус попала часть информационной доски с сообщением о Сириусе-1.
– По-моему, ничего необычного, - сказал Рэми, стоящий позади.
– Не могли бы вы не мешать?
– бросил физик.
– Я и сам вижу, что тут всё нормально. Для того, чтобы что-то понять, нужно сосредоточиться, а вы мне мешаете. Спасибо. Рун, увеличьте соседний сегмент, тот что справа.
Картинка переместилась в указанном направлении. Теперь они смотрели на другую часть сообщения. Лебронн задумчиво покусывал верхнюю губу.
– Когда будет повторный снимок?
– спросил историк, воспользовавшись паузой.
– Уже готовится. Давайте-ка ещё вправо сместимся.
В фокус попал край экрана, где сообщение обрывалось. И тут Рун заметил кое-что странное: пластик на торце информационной доски будто очень мелко пузырился или отслаивался, но ни то, ни другое было не свойственно этому материалу. Этингер увеличил масштаб до максимума.
В непосредственной близости от поверхности доски словно замерли тысячи крохотных линз, искажающих перспективу, из-за чего пластик и выглядел “пузырящимся”.
– А вот это уже ненормально, - сказал историк, инстинктивно придвигаясь к смотровому окну.
– Что это?
– Похоже, диффузия, - сказал Лебронн, скрестив руки на груди.
– Разнородное антивещество смешивается. Странно. Чушь какая-то...
– И что это означает?
– подал голос Рэми.
– Понятия не имею. В этом центре вечно что-то не так!
– физик словно по щелчку перешёл из задумчивости в своё обычное возмущённое состояние.
– То базу взломают, то шпионов ловят - наукой-то некогда заниматься. Теперь ещё эти дефекты бредовые! Совсем вот не удивлюсь, если это тоже чьи-то проделки, а устройство работает совершенно нормально.
– Намекаете на то, что этот снимок - подделка?
– Рун понизил голос.
– Кто знает? Тут же чёрт знает что творится, а не исследования!
– физик всплеснул руками.
– А кто первый видит снимки? Ну, после их создания?
Лебронн побагровел.
– Я или мой заместитель, - ответил он.
– Этот делали в мою смену.
– Там было это сообщение?
– с нетерпением спросил историк.
– Да не помню я! Это что, обвинение?
– окрысился физик.
– Вы ещё меня будете обвинять в саботаже?