Мгновение
Шрифт:
– Потому что с его именем связано несколько снимков, которые заинтересовали меня.
Андроидоподобный помолчал.
– Вы не договариваете.
“Гадство, - подумал Рун, закусив губу.
– От него и вправду ничего не скроешь”.
– Ещё потому что я стал подозревать корпорацию в его убийстве.
– На каких основаниях?
– На основании своей паранойи, - бросил Этингер в отчаянии.
– Такой ответ подойдёт?
Допросчик снова замер на несколько секунд.
– Вполне, - отозвался он наконец.
– Иными словами, доказательств
– Хотел.
– Поэтому и последовал взлом?
– Нет. Говорю же, Амина просто увлеклась...
– Это уже несущественно. Вы по-прежнему считаете, что Арджуна Крипалани убила корпорация?
Возникла пауза. Историк смотрел в искусственные глаза получеловека. Тот весь состоял из своего рентгеновского взгляда. Оглушительно тикали часы.
“Живым я отсюда не уйду”, - понял Рун, и эта мысль, как ни странно, придала ему храбрости.
– Да, - он вдруг охрип.
– Хотя никаких доказательств по-прежнему нет?
– Нет. Если не считать массу странных обстоятельств, связанных с его смертью.
Андроидоподобный несколько секунд о чём-то размышлял.
– Вам приходилось до взлома “Миллениума” заниматься промышленным шпионажем или экстремистской деятельностью?
– Какая разница?
– Этингер нервно усмехнулся.
– Разве ответ “нет” что-то изменит?
Он очень устал. Не только от допроса и сидения в статичной позе - вообще от всего. Похищение просто помогло Этингеру понять, что сил у него не осталось ни первых, ни последних. И что лучше бы всё это наконец закончилось.
– Отвечайте на вопрос.
– Не занимался.
– Рун подумал немного и добавил: - Если, конечно, не называть экстремизмом попытки докопаться до исторической правды. Сдаётся мне, для ваших нанимателей это вполне аналогично экстремизму.
– Что вы имеете в виду?
– шевельнул губами допросчик.
– Именно то, что я сказал, - сказал историк и опёрся на спинку стула.
– Ни больше, ни меньше.
По неподвижному лицу андроидоподобного невозможно было прочесть ровным счётом ничего. Даже если бы треклятый недочеловек в этот момент мысленно выносил Руну смертный приговор, в лице его ничего бы не изменилось. Впрочем, историк так вымотался, что ему даже на это стало наплевать.
Этингеру всегда было интересно, что на самом деле произошло с людьми, которые по официальным данным пропали без вести. Теперь он апатично думал о том, что ему выпала исключительная возможность узнать об этом на собственном примере.
– Что вы знаете о человеке по имени Синклер?
– спросил андроидоподобный после паузы.
– Что он якобы шпион. И что я - не он. И что Амина - тоже не он.
– Что ещё?
– Догадываюсь, что по его милости я здесь.
– А кто он, не догадываетесь?
– А хоть бы и вы, - пожал плечами Рун.
– Понятия не имею. Много у вас ещё вопросов?
– Не очень. Кто ещё имел доступ к данным, которые добыла госпожа Канзи?
– Никто, насколько я знаю. Хотя она говорила что-то про записку с кусочком кода...
–
– Я даже не уверен, что записка была от него. И что он вообще существует тоже не уверен... Слушайте, я не имею ни малейшего представления о том, что у вас там происходит за кулисами. Мне это не интересно. Во всяком случае теперь - точно.
Андроидоподобный тоже откинулся на спинку, но как-то механически, словно на шарнирах. Он всё ещё смотрел на Этингера, а тот гадал, дадут ему ещё раз повидаться с Аминой или нет. Почему-то именно теперь ему до смерти захотелось её присутствия. Хотя бы мельком. Хоть просто посмотреть на неё.
– Вы можете быть свободны, - отчеканил получеловек, и кандалы на руках и ногах ошеломлённого историка расстегнулись.
От неожиданности Рун чуть не упал со стула. Растирая онемевшие запястья, он поглядывал на похитителя и всё ждал, что тот засмеётся: подарить надежду на спасение и тут же отнять её - вот так шутка вышла бы! Но андроидоподобный смотрел в пустоту перед собой и молчал - точно его вдруг отключили от питания.
Мелкими шажками, на неслушающихся ногах историк пошёл к двери. На полпути его остановил по-прежнему плавный, идеальный голос допросчика:
– Рун.
Этингер, холодея, обернулся. Андроидоподобный всё ещё смотрел сквозь пространство, словно пытался постичь его основу.
– Вы подписали договор о неразглашении. Очень рекомендую его соблюдать. В противном случае мы встретимся снова.
Совершенно ничего не понимая, Рун снова повернулся к двери. Его отпускают?
Отпускают?!
Нажал на ручку. Потянул.
Часы, в последний раз щёлкнув секундной стрелкой, замолкли. За дверью вместо выхода белела сплошная стена.
– Так вы отсюда не выйдете, - протянул андроидоподобный голосом зажёванной плёнки.
– Сейчас...
Пол скакнул вбок и ударил по плечу, став стеной. Открытая дверь оказалась у Руна под ногами, распахнутая, точно ворота ада. Стена за ней, мигнув, исчезла, потом исчез и сам проём, потом растворились в пустоте остальные части комнаты - и вот историк уже остался один на один с ницшеанской бездной, которая властно заглянула прямо в него безглазым всевидящим взором. Взгляд этот выжигал, проедал насквозь; пустая шкурка по имени Рун не могла уже чувствовать, но имела ещё понятие о времени - оно и прекратило страдания Этингера, величественно и вместе с тем бестолково схлопнувшись в точку.
18
Рун сидел на носу старинного поезда. Вокруг, съедая и искажая пространство, клубилась белёсая мгла. Густой дым толкался из трубы локомотива и вытягивался в бурый шлейф, который в свою очередь разворачивался покрывалом и укутывал кажущийся бесконечным состав. Кабина машиниста, как всегда, пустовала. В вагонах покачивались на своих местах пассажиры. Этингеру даже не нужно было оборачиваться, чтобы всё это увидеть - он и так прекрасно знал, где находится.