Мгновение

Мархулия Дмитро Автандилович

– Не удивляйтесь окружению, оно спроецировано специально вашим сознанием, для получения ответов от нас. Данное место вы зовёте сном. Вы ещё с детства научился расшифровывать энергетический код сна вне абстракций, поэтому ты и был избран нами.

– Что? Избран? Вами? Кем вами? Для чего? Какая проекция? Что за бред? О чём вы? – в панике я задавался вопросами, ответы на которые боялся узнать.

– Агуара, не нервничайте, иначе вы проснётесь. Кто мы? Пожалуй, ответ на этот вопрос вызовет у вас ещё больше вопросов. И это сейчас не имеет особого значения, - в этот момент, незнакомец посмотрел в мои глаза проникающим взглядом. Внутри меня, что-то юркнуло… Я сразу вспомнил глаза Омара и то чувство, что, где-то я видел эти глаза. – Пусть я буду в вашем понимании проводником в земном мире. – У меня в глазах стало расплываться окружение и спустя мгновение всё исчезает, подо мной образуется пропасть, закрываю глаза, падаю вниз, и, резко открыв глаза, я просыпаюсь. Мамы не было дома, с одной стороны это хорошо, так как она не будет задавать мне вопросов различных о моём состоянии, которые теперь стали частыми, но с другой стороны я остался без чая. Сам я так и не научился делать его настолько волшебно, как это выходит у моей матери. Я набрал Эсме и предложил ей встретиться перед работой, чтоб позавтракать. За завтраком она сообщила, что разговаривала с дядей и меня ждут на работе

сегодня, куда я и отправился с ней после завтрака. Я ей рассказал о своём сне, но попросил не задавать вопросов, Эсма отнеслась с пониманием и обняла меня. В целом сегодня день прошёл необычно, в отличие от моей нынешней обыденности, после работы мы с Эсмой прогулялись по парку, поужинали в ресторане, покачались на качелях, как дети, и отправились по домам. Дома меня ждала, за столом, мать, она приготовила запеканку с картошкой и болгарским перцем в томатном соусе, я хоть и был не голоден, но, чтоб не обидеть маму, разделил трапезу с ней, и рассказал немного о сегодняшнем дне. После ужина я отправился к себе в комнату, где включил плеер и просто лёг на диван, чтоб расслабиться, уставив взгляд в потолок. Я перебирал различные мысли, но никак не мог сосредоточиться на одной. Я подумал мне нужен мамин чай для сосредоточивания, но мне было так лень вставать с постели, а спустя несколько минут я уснул, но стук в дверь разбудил меня. Это мама зашла дать мне чаю и пожелать спокойной ночи. Вот и правда ведь, мамы всё чувствуют. Мне захотелось подымить, я открыл тумбочку, но сигарет в ней не оказалось. Первая, скуренная мною, сигарета была «Winston», и закурил я уже будучи студентом, соответственно в тумбочке моей комнаты родительского дома сигарет и не должно быть. Я открыл окно, сел на край подоконника так, что мои ноги болтались на весу, обдуваемые тёплым деревенским ветерком. Чашку чая я положил на подоконник левее себя и принялся рассуждать, так как сон был отогнан. Это был второй мой сон, который я так хорошо запомнил, но который абсолютно не понимал. Что за человек в костюме и почему его глаза мне так знакомы? Почему я провёл в своём сне параллель с Омаром, что всё это может значить? Словно, щелчок в моей голове, и я вспомнил старика, говорившего мне о том, что лишь страдавшие понимают счастье. Точно, это были его глаза, и у Омара были они же. В человеке можно изменить всё, но глаза, они отражение души, их не заменить, но как такое возможно? Как я мог видеть одного человека в трёх разных обличиях? Пожилой старец, молодой работник, странный подросток… Как бы я хотел быть сумасшедшим, чтоб они были моими воображаемыми друзьями, но увы, если подростка я видел во сне, то не Омара со старцем… Я вспомнил, что ранее мать предлагала мне обратиться к ясновидящему, так я и сделаю. Сам я никогда не смогу найти ответы на эти вопросы. Решив, что моему мозгу нужно дать небольшую передышку, я переметнулся на кровать, лёг на спину и стал думать об Эсме, перед сном. Знаешь, мой друг, мы с ней за всё это время, ведь, ещё ни разу не целовались, мы даже друг другу не парень и девушка, и от этого так приятно, никаких шаблонов и галочек на нас нет, мы свободны, и мы вместе. Да-да, она тоже любит меня, как и я её, но мы об этом не скажем, а слова излишни тут, мы это чувствуем. Я заметил, мы с ней всегда так много говорим, и нам действительно весело и интересно друг друга слушать, но, что наши разговоры, в нашем молчании больше слов, я чувствую, как каждую секунду, что мы молчим, наши души становятся роднее, будто сливаются воедино. Всего лишь миг, а он способен всё изменить, и сблизить, и отдалить. Я, наверное, немного неправильно поступил, так как я прибегнул к сравнению Эсмы и Леи, это я сейчас понимаю, что девушек сравнивать это все равно, что сказать красная роза, красивее белой, суть то одна, они розы, но тогда я этого, попросту, не понимал. Так вот, я сравнил Эсму и Лею. Знаете, я точно помню первое чувство, как я увидел в Лею, я готов был ей служить, лишь бы видеть её хотя бы в те моменты, когда она отдаёт приказы, а с Эсмой же всё по-другому. Мне хотелось все сокровища мира к её ногам положить, я готов был вымостить тропу, под её ногами, ведущую в рай, на что угодно готов был я для неё, но только сам бы я не оказался у её ног, я был бы рядом, и, как показала практика я действительно был рядом, просто рядом, и, оказался у её ног, после того, как пришёл в себя. Эх, как же часто, наши ощущения и желания не совпадают с нашими возможностями, но главное не сдаваться и не падать духом, сказал я сам себе, повернулся на правый бок, лицом к стене, и уснул.

Глава X

Уже знакомое мне окружение, стильно одетый подросток-философ, сидящий на стуле, рядом со мной, бесконечно огромная и пустая комната, освещённая ярчайшим светом.

– Доброго часа, Агуара. Настроены ли вы на разговор или вы планируете отвергать реальность, созданную вашей иллюзорной мыслью?

– Эмм… Я. Да, я очень хочу начать разговор, но только давайте говорить понятными словами. – На удивление для самого себя, я в этот раз был адекватен и спокоен, абсолютно не нервничал и хотел получить ответы.

– Я могу говорить лишь так, как вы того пожелали бессознательно. Итак, ваш вопрос?

– Когда я увижу радугу? Думаю, вы понимаете о чём я.

– Это один из тех вопросов, на который нельзя получить ответ, так как иначе нарушается естественный ритм и динамика жизни. Я лишь могу сказать, что вы на верном пути, и вы правильно поступили, следуя голосу.

– В плане? Я ещё не следовал голосу.

– Вы не отказали просящему. Вы позволили Алиму прийти к нам. – Глядя, на моё вопросительное лицо, он понял, что я желаю более детального описания. – Да, на этот вопрос я могу дать вам ответ. Останься ты с ним тогда, или Лея, сейчас ты б не был знаком с Эсмой. – Я, конечно, опять ничего не понял, но я занервничал.

– Да на кой чёрт мне сдалась Эсма, - вспылил я - если, лишившись возможности знакомства с ней я б не потерял друга, что за глупость? Почему жизнь человека вы так низко расцениваете? – сказав это я вспомнил Адика в моём сне и всех наших общих друзей, которые говорили, что он был слаб духом, и, которые его после суицида ни разу не вспомнили.

– Его смерть подарит жизнь. Когда-нибудь ты поймёшь значение… - я не дал ему договорить, я стал его душить, в своих мыслях, продолжая лежать на кровати в своём сне, он бился в конвульсиях, а спустя минуту пал без чувств на мраморный белый пол… - этих слов. Наш диалог разорвётся скоро ген кодом вашего сознания, поэтому я попрошу вас подготовиться морально ко следующему сну.

– Нет я хочу сейчас получить ответы! Я хочу знать почему вы ни во что не поставили жизнь моего друга? Это вы заставили его убить себя? Вы? Вы? Скажите мне! Не молчите!

– Ты бредишь, Агу, проснись. – Я, просыпаюсь от того, что меня кто-то трясёт, открываю глаза, и… Алим. Он протягивает мне руку, я тянусь к нему, падая в бездну, удар о дно, и я просыпаюсь в холодном поту. Что же со мной происходит, теперь я увидел и Алима во сне. Мне надо было успокоиться. Хорошо, что это утро было субботним и мне не надо

идти на работу. Я позвонил Эсме и предложил ей съездить на природу. Мой походный рюкзак сгорел при пожаре в моей квартире и мне пришлось упаковывать необходимыми принадлежностями мамину дорожную сумку. Как только я собрался мне на телефон поступил звонок со скрытым номером. Немного смутившись я отвечаю.

– Алло.

– Агуара, вы?

– Да, кто говорит?

– Беслан Г****, отец Адика. – вот так неожиданность

– О, я… Здравствуйте Беслан. Я вас внимательно слушаю?! – я его видел всего лишь раз в жизни, на одной из наших студенческих вечеринок, когда он с матерью Адика вернулся немного раннее, чем мы того ожидали. Выглядел он солидно и уверенно, разговаривал крайне аристократично, а в этом телефоном звонке мне он показался растерянным. Мне хотелось спросить сразу об Адике, но я выдержал паузу, чтоб узнать сперва о причине его звонка, ибо мне он никогда не звонил. Ещё мне было интересно узнать, кто дал ему мой номер, ведь телефон у меня новый и купил я его недавно, а старый телефон, как уже известно я отдал неизвестному.

– Я б хотел с вами встретиться, это касается моего сына. Только никому не говорите. Вы сможете приехать ко мне домой?

– Да, конечно, я буду у вас в течение получаса.

– Я предупрежу охрану о вашем приезде.

Вот так неожиданность. Он сказал, что это касается его сына, неужели, и он не знает ничего о его судьбе? Хотя, судя по его голосу, Беслан хотел не спросить о нём, а что-то рассказать, но что? Решив, что мои рассуждения сейчас бессмысленны я отправился в дорогу, забыв об обещанной поездке Эсме. Сейчас мой мозг работал только в одном направлении, что же мне хочет поведать Беслан. Через полчаса, как я и обещал, я подъехал к воротам дома Адика, которые мне трепетно, не заставив ни секунды ждать, открыл охранник. У порога дома меня встретил лично Беслан и провёл к себе в кабинет. По его выражению лица легко было определить, что он недавно плакал, но от чего?

– Агуара, прежде, чем я вам расскажу о случае случившимся с моим сыном и передам кое-что от него, я должен взять с вас обещание того, что данный разговор не выйдет за пределы этого кабинета. – Мистика, тайна, ох, как много её в моей жизни.

– Да, конечно, Беслан.

– Мне, наверное, надо было сразу вам об этом сказать, - его голос дрожал, - но я не мог. Жизнь, как бы ни была она прекрасна, но в ней всегда присутствуют мгновения огорчения, особенно, когда их не ждёшь. Всё возвращается бумерангом, если было действие, то будет и последствие, - почему меня родители так воспитали? Почему я соблюдаю субординацию и всегда проявляю вежливость к собеседнику? Мне так хотелось сейчас заткнуть его, наорать на него, для чего он говорит эти вещи, чёрт возьми, мне это абсолютно неинтересно, я это знаю, но это не работает по отношению ко мне, я ничего не сделал в жизни такого, чтоб череда событий в моей жизни была именно таковой. – и вот, за все мои грехи расплатились мои любимые люди. Я думаю ты слышал, если не от Адика, то в новостях, о том, что моя жена погибла в авиакатастрофе, также незадолго до этой трагедии, во время охоты, случайно застрелили моего брата. Я, конечно, понимал, что за все мои методы достижения, так называемой, славы и успеха, я поплатился этими, дорогими мне людьми, но… Я думал, что мои действия, не коснутся жизни моего сына… - вот это неожиданность, но почему об этом никто не знал, и что же случилось, я снова пропитался теплом к Адику, тогда, когда его не стало… Всё-таки, каким бы ни был человек, смерть — это не то наказание, которое должно низвергаться сверху.
– Господи, сколько я плакал, сколько я ещё буду плакать, но слезами горю не помочь. Агуара, я тебя позвал, чтоб передать письмо, - было видно, как лицо его сморщилось от боли, - которое оставил тебе Адик, он покончил с собой. – Ещё одно самоубийство. Чего я не ожидал никак, так это самоубийства от Адика. Только не от него, не от этого человека, который так любил себя и эту жизнь. – Я тебя прошу, если в этом письме есть, что-то, что должен знать я - сообщи мне. И прошу, никому… Никому об этом не говори, никто не должен знать о том, где мой сын, и что с ним стало, хорошо, хорошо, Агуара? – я смотрел на него в упор, но я не увидел, как он подошёл ко мне, да и вообще я ничего не видел, я лишь почувствовал, как он тряс меня с умоляющим лицом. Мгновение, и богатый немощен, мгновения и ты понимаешь фразу: «если б был нищ, как миллиардер». И ведь действительно, Беслан при всём своём состоянии оказался нищ, у него не осталось никого. Я посочувствовал Беслану, и сказал, что письмо прочту дома, поскольку я предположительно понимаю, какого характера это письмо, и оно предназначено именно для меня, но тем не менее, будь там, что-либо должное его внимания, я обязательно оповещу.

Пока я возвращался домой, погружённый в мысли, мне позвонила Эсма, от звонка я слегка даже вздрогнул.

– Агуара, ты где? Я уже полчаса жду тебя, надеюсь у тебя всё в порядке. – Я быстро болтнул головой по разным сторонам, пытаясь привести себя в чувство.

– Эсма, в целом всё в порядке, но наши планы на сегодня изменились. Я тебе чуть позже сообщу, что произошло. Это касается, в какой-то степени, нас обоих.

– Эм, то есть?

– Не по телефону, Эсма, не по телефону. – Я сбросил текущий разговор, приехал домой, заварил кофе и отправился в свою комнату читать письмо. Конверт был запечатан, на обороте конверта была надпись: «Агуаре». Распечатав конверт, я вынул лист с содержимым текстом и принялся читать.

«Дорогой, Агу, это письмо о том, что было на самом деле, а также о моей борьбе человека и зверя. В письме Алима было следующее: «я всё знаю Адик, ты так мерзок, что я не могу дышать с тобой одним воздухом. И в выборе между мной и тобой я выбрал – смерть; свою. Может таким образом в тебе проснётся совесть, и ты изменишься, ибо моя жизнь уже потеряла свой смысл…».

Знаю, что письмо тебе не даст никакого ответа, и поэтому я пишу то, о чём никогда не смог бы и уже не смогу сказать. Накануне той вечеринки, мы с одним мужиком, уже не имеет значения каким, он умер от передозировки, катались по городу. Нас накрывало волнами различных шквалов от различных наркотических препаратов, мы были крайне возбуждены и собирались отправиться к представительницам старой профессии. По дороге я увидел Асиду, и мне хотелось её лишь подвезти… Бедная девочка… Мы её привезли в гараж, в котором мы изготовляли, хранили и употребляли различного рода наркотические вещества. Асида на тот момент думала, что мы просто по дороге заехали, чтобы забрать алкоголь для завтрашней вечеринки. Да и я так думал… Я даже не могу это всё описать Агу… О боже… мы надругались над девочкой… мы её изнасиловали… и… я принимал в этом участие… я мог… я мог всё это остановить, но в тот момент, желание возобладало над разумом… Асида, она всё рассказала Алиму… и… в клинике она из-за меня, Алима нет с нами из-за меня… Одна доза, две судьбы… Агу, я думаю, что ты меня не простишь, я знаю, что не заслуживаю прощения, поэтому я больше не могу так жить, хоть я и изменился. С того дня я изменился, я перестал колоться, я пить стал реже, но каждый раз, видя тебя, я вспоминал о нём, и я понял, я так больше не могу… Я отправляюсь к Алиму тем же путём, которым он покинул нас, и буду просить его прощения уже там, хотя сам я себя никогда бы не простил…»