Мгновения вечности
Шрифт:
Я ответил ей: «Для меня это невозможно. У меня нет вообще никаких взаимоотношений: ни стабильных, ни не стабильных. Я живу в настоящем мгновении!»
Она спросила: «А сейчас кто ваша женщина?»
Я ответил: «Вы — моя женщина. Я люблю вас в это мгновение». Потом, когда я начал петь и танцевать со своими саньясинами, я позвал ее поближе и предложил: «Вот вам моя рука, потанцуйте с нами!» Это было очень красиво.
Она сказала мне по секрету: «Мой парень теперь приревнует меня!» Я ответил ей: «Я люблю вас». И при этом я просто держал ее за руку, и танцевал в окружении саньясинов,
Одна красивая женщина журналист спросила меня: «Я слышала, что вы не видите снов?»
Я сказал: «Конечно, я их не вижу. Например, я люблю вас. И вы можете стать моей подружкой».
Она была просто шокирована. Она не могла поверить своим ушам. Ей это понравилось. Она сказала: «Но почему вы говорите это?»
Я ответил: «Поэтому я не вижу снов. Как только у меня на ум это пришло, я высказал это открыто, и на этом все кончено. Вам не нужно беспокоить себя тем, чтобы сниться мне. Но если я не сказал бы вам сейчас этого, вам бы пришлось присниться мне, чтобы я имел возможность сказать вам об этом».
И все кончено. Я сказал об этом, вам это понравилось. Вы начали хихикать. У вас больше никогда в вашей жизни не будет такого интервью. Я просто делаю все, что мне хочется делать, не думая о последствиях. И поэтому я не вижу снов. Хотите ли вы спросить меня снова об этом?»
Она сказала: «Нет!» Ей показалось, что я сумасшедший, что я могу начать заниматься с ней любовью прямо там, на месте, прямо перед телекамерой. Если он мог сказать такое, он может пойти и дальше. Лучше переменить тему.
Вчера вечером я говорил с красивым чистосердечным датским журналистом, а это редкость, потому что журналистика грязнее политики...
Он задал мне насущный вопрос. Он был озадачен: «Есть люди, которые с вами двадцать, тридцать лет, неужели они не видят всех ваших противоречий? Причем они продолжают верить в вас?» Он применил это слово: вера — не по делу.
Они верят мне, любят меня, здесь вопрос не в том, что я говорю им. Они наслаждаются моими словами. Это прекрасное занятие. Но это не система веры, за которую вы можете пойти на смерть. Это только чистое развлечение. Вы должны просто смеяться и радоваться всему этому.
Моя истинная работа происходит на глубине. Все, что я делаю, я делаю только для того, чтобы создать ситуацию, в которой вы можете занять ваши головы. Мой истинный подход, моя цель — это ваше сердце, а не ваша голова. Это самый лучший способ, чтобы здесь остались только те, кто действительно готов. Те, кто подходит ко мне рационально, скоро находят путь к Санта Фе. Это скоро будет известное место. Там будут собираться всевозможные верблюды, разной формы и размеров.
Быть со мной — значит научиться этому искусству: не принимать мои слова буквально. На мгновение наслаждайтесь тем, что я говорю, но не ждите того, что я не буду противоречить тому, что сказал раньше. Не накладывайте на меня никаких ожиданий. Я никогда не накладываю никаких ожиданий на вас.
Столетиями мастера навязывали свои идеи ученикам. Я не навязываю вам свою точку зрения. И вы со своей стороны не навязывайте мне модель поведения, не говорите мне, что я должен говорить, а чего говорить не должен, признайте, что если вы будете навязывать другим людям свое мнение, ваши слова будут вызывать противоречия, ваши слова будут вызывать враждебность у людей, будут запутывать их без необходимости. Не ждите от меня ничего. Откройте ваше сердце. Вот где должна случиться истинная хирургическая операция.
После того, как вы познаете красоту, радость, благословения танца в гармонии с моим сердцем, вы больше никогда не будете думать о том, что я говорил вчера и что говорил десять лет назад. Оставьте все это тем, кто занимается копанием могил. Пусть они ворошат скелеты прошлого.
Будьте здесь и сейчас, это часть моей жизни, часть моей любви, часть моего бытия. Позвольте мне приблизиться к вам в вашей внутренне обители. Позвольте мне прикоснуться к вашему центру.
Голова — это только поверхность, меня не интересует голова. Я не считаю головы, я считаю сердца.
Датский журналист смог меня понять. Когда я встал и начал танцевать с саньясинами, он танцевал рядом со мной, в полном забвении, как будто бы в этот миг не было ничего, кроме этого танца.
Я сказал этому человеку: «Ты можешь написать обо мне все, что угодно. Даже можешь приписать мне то, чего я никогда не говорил, я разрешаю тебе, потому что я смог прикоснуться к твоему сердцу. Помни, скоро ты станешь саньясином!»
Я увидел сияние в его глазах, только представьте себе: стать саньясином, такое приключение замаячило впереди, такое паломничество. Он танцевал как пьяный. Это было просто совпадением, он был журналистом, но это ничего не значило, он был не на своем месте. Его место было среди саньясинов, он был искателем. Он верил мне...
Когда я говорил с этим датским журналистом, он был обеспокоен. Он любил меня, он был здесь на празднике, он читал мои книги. Он сам заплатил за вход, потому что редактор не хотел платить за вход. Редактор был готов только напечатать все его материалы, но он не был готов заплатить за проезд из Голландии сюда, и не приехал. А журналист приехал за свой счет. Обратите внимание на Санта Фе, несколько саньясинов оставили свои ранчо в Новой Мексике и живут теперь в Санта Фе. Раджниш обращается к ним, как к верблюдам, есть суфийская история про верблюда, льва и ребенка.
Несколько дней назад я рассказывал эту историю очень умному и интеллигентному шведскому журналисту. Когда я посмотрел в его глаза, я сказал ему: «Хотя я не астролог и не пророк, я не могу сопротивляться искушению сделать пророчество».
Он спросил: «Какое пророчество?»
Я сказал: «Ты такой умный, такой любящий, ты не можешь долго оставаться вдали, тебе захочется стать саньясином!» Он не выдержал и принял саньясу через несколько дней.
Я мгновенно вижу свою паству, мне достаточно заглянуть им один раз в глаза, и я уже вижу, что они принадлежат мне. А принадлежать мне — это не значит вписываться в определенные рамки.