Мгновения жизни

Коббольд Марика

— Я заплачу вам по обычной ставке, разумеется.

Грейс ответила, что в этом нет необходимости.

— Мне самой будет интересно, — заявила она. — Обычно я не работаю с детьми. Какими бы милыми они ни выглядели, они еще не сформировались, их черты пока лишь намечаются. Но у ваших малышей и вправду симпатичные мордашки.

— Эй, Джефф, — начал Роб, — вам никогда не доводилось встречаться с парнем по имени Тим Хаббард? Он тоже ветеринар, у него небольшая лечебница для животных на углу сорок седьмой и третьей улиц. Нет? Я почему-то был уверен, что вы, ребята, все знаете друг друга, составляете нечто вроде всемирного братства ветеринаров или что-нибудь в таком роде. Я считал, вы собираетесь, чтобы обсудить

какую-нибудь проблему, например поговорить о переедании у дворняжек Верхнего Ист-Сайда, ну, вы меня понимаете.

— Кстати говоря, — вмешалась Мелисса, — Плутон нормально себя чувствует? Мне показалось, что в последнее время он слишком уж тяжело дышит. Я знаю, что у него постоянная одышка, но ему не стало хуже? Не то чтобы я намекаю, что вы не заботитесь о своей собаке, — вы все-таки профессионал… просто мы его давно знаем, вот и все. — Она адресовала Джефферсону извиняющуюся улыбку.

— С ним все в порядке, — твердо ответил Джефферсон. — Я слушал его легкие только сегодня утром, и он вполне здоров.

Грейс подавила смешок. Она испытывала чувство неловкости, оттого что приходилось морочить голову таким славным людям, как Роб и Мелисса, но в то же время она находила в этом удовольствие.

— Ах, мой милый, — сказала она, перегнувшись через стол и погладив Джефферсона по щеке. — Ты даже нагрел стетоскоп перед осмотром. Он всегда так делает, знаете ли. Конечно, у собак есть шерсть и все такое, но прикосновение холодного металла им не нравится, так же как вам или мне; ты ведь так говоришь, дорогой, правильно?

Он улыбнулся ей в ответ, но в улыбке ощущалось напряжение. «С тобой все в порядке?» — одними губами спросила она. Иногда, подумалось ей, бывает очень утомительно, когда все твое счастье зависит от одного-единственного человека.

— Я обожаю ваш акцент, Грейс, — заявила Мелисса. — Сколько, вы говорите, вы уже пробыли здесь?

Грейс решила сменить тему.

— Правда ли, что Кларисса Джеймс выходит замуж за Алека Фитц Уильяма? Я хочу сказать, ведь он, кажется, только в прошлом году закончил школу? — Кларисса была коллегой Роба, преподавателем в средней школе. Она также была заядлым фотографом-любителем, так что они с Грейс совершили несколько совместных экскурсий за те несколько недель, пока Грейс ждала приезда Джефферсона. Но стоило ему появиться, и у нее практически не осталось времени для Клариссы. Это была одна из тех сторон любви, которые приводили Грейс в смущение. Предполагается, что любовь способна сделать вас намного лучше — более терпимым, мягким, склонным проявлять заботу обо всем мире, — иногда такое действительно случается. Но зачастую вы превращаетесь в настоящего эгоиста, забывшего о друзьях и обо всем на свете, что не имеет отношения к крошечному мирку двух влюбленных.

Как и надеялась Грейс, Мелисса перенесла все внимание на зарождающийся скандал, вместо того чтобы раздумывать над загадкой двух людей, которые, прожив двадцать лет в браке, все еще вели себя, как влюбленные.

— Я слышала, его родители в ярости, — сообщила она. — И разве не ей придется поддерживать его во время учебы в колледже? У нее нет другого выхода. Родители Алека грозятся лишить его доли в доверительном фонде, а ведь это очень состоятельное семейство.

— Я пытаюсь убедить их, семейство то есть, отказать долю мальчика в дар местному кроличьему заповеднику, — сказал Джефферсон. — Я имею в виду: если они действительно лишат его доли, то деньги с равным успехом могут пойти на доброе дело. — Грейс воспользовалась случаем, когда Роб встал из-за стола, чтобы принести еще вина, а Мелисса засуетилась у плиты, и прошептала Джефферсону: «Милый, ты заходишь слишком далеко». Он бережно убрал у нее со лба выбившуюся прядку волос, поддразнивая ее и улыбаясь. — Перестань, дай мне шанс. Я всего лишь маленький ветеринар.

Некоторые из моих лучших друзей — кролики.

Мелисса и Роб вернулись в гостиную.

— Знаете, — заявила Мелисса, уперев руки в бока, склонив голову и с улыбкой глядя на них. — Вы двое даже похожи друг на друга. Вам никто этого не говорил раньше? Одинаковый цвет волос, одинаковый разрез глаз, одинаковые твердые подбородки. У вас даже ямочка на одном месте, — показала она на подбородок Грейс, — хотя у него она глубже. Только взгляни на них, Роб. Тебе не кажется, что я права?

Позже, когда они пили кофе — без кофеина, другого в доме не держали, — Мелисса поинтересовалась:

— Вам никогда не приходила в голову мысль объединить вашу работу? Я тут подумала, что было бы здорово, если бы вы делали снимки маленьких зверюшек до и после операции.

— Том с яйцами и Том без них, — заметил Джефферсон. — Воспоминание о прошлом, что-то в этом роде.

Грейс пристально уставилась на него. Он устал, это было очевидно, хотя она не могла понять, почему, ведь после обеда он спал почти до самого вечера. Может быть, он подцепил какую-нибудь простуду?

— Мысль неплохая, — сказала она. — Но я не уверена, что большинство владельцев животных будут рады таким фотографиям, ведь они напомнят им о нелегких временах.

— Нет-нет, я имела в виду нечто вроде портфолио. Как у пластических хирургов. Знаете, для рекламы ваших услуг, что-нибудь в этом роде. Я хочу сказать, что вдвоем вы не только прекрасно выглядите вместе, но и так же прекрасно можете работать.

— Даже не знаю, Мелисса, — протянула Грейс. — Мы оба собственники, когда речь заходит о работе. Мы предпочитаем не смешивать полезное с приятным.

Еще не было и половины десятого, когда Грейс поднялась и потянула за собой Джефферсона.

— Все, у меня больше нет сил, — объяснила она. — Но мы чудесно провели время. Теперь вы должны прийти к нам в ближайшее время.

Несколько ступенек, разделявшие их дома, они преодолели рука об руку. Вечер был теплым и тихим, хотя небо было затянуто тучами.

Джефферсон рухнул в постель, как марафонец, пробежавший утомительную дистанцию, и через несколько секунд уже спал. Грейс лежала без сна, прислушиваясь к его негромкому дыханию и пыхтению Плутона, пытаясь понять, что изменилось. Кое-что действительно изменилось, и она наконец поняла, что именно: океан. Он вел себя непривычно тихо, неумолчный рокот волн, разбивающихся о волноломы, стих до едва слышного шепота, и она едва различала его. И это отсутствие звука не давало ей покоя.

Обычно Грейс с тяжелым сердцем наблюдала за тем, как Джефферсон возвращается к своей семье, смирившись с этим как с неизбежным. Ее ожидали первые, самые тяжелые часы после его ухода, когда душа разрывалась от боли на части и она чувствовала себя опустошенной, словно сердце ее оставило тело и ушло вместе с ним. И еще ее постоянно грыз страх, что с ним могло что-то произойти, пока они находились в разлуке: несчастный случай, о котором она ничего не узнает, пока не станет слишком поздно, ибо у нее не было никакого права знать даже о том, жив ли он. Но постепенно боль и страх ослабеют. Она напоминает себе, что и живя одна не чувствовала себя несчастливой и что бывали времена, когда она и представить себе не могла, что будет жить с кем-то, пусть даже если это Джефферсон. В голову ей приходят кощунственные мысли о том, что совсем не болезнь Черри мешает им постоянно быть вместе, что втайне оба подозревают: их любовь следует оберегать от повседневности и вот такая близость в полусемейных отношениях — это самое большее, на что они могут рассчитывать. Но постепенно ее эмоции стихают, подобно морю в ночную пору. Она возвращалась к некоему равновесию: влюбленная, занятая, иногда страшно одинокая, но вполне справляющаяся с собой до их следующей встречи.