Мхитар Спарапет
Шрифт:
— Мои сипаи еще и опытные камнелазы, мой сераскяр, — не уступал Коч Али. — Они умеют разрушать неприступные крепости.
— Посмотрим, посмотрим, — покачал головой сераскяр и отыскал взглядом мелика Муси, который поспешно выступил вперед и застыл в смиренной позе.
— Сколько войска в Алидзоре?
— Мало, господин сераскяр, — ответил мелик. — Из страха перед тобой большая часть войск Мхитара рассеялась. Князь Баяндур, мелик Бархудар и мелик Шафраз оставили Мхитара, ушли. В городе лишь Мхитар и Тэр-Аветис и с ними две-три тысячи
Паша вновь поднес к глазам подзорную трубу. Долго смотрел на город. Затем опять обратился к мелику:
— Можешь ли отправиться к Мхитар паше и склонить его к сдаче?
Мелик побледнел.
— Пойду, милосердный паша. Но обратно не вернусь. Мхитар меня сразу обезглавит. Я ему ненавистен.
Паша задумался. Вспомнил Мурад-Аслана: «Тысяцкий Тэр-Аветис сочувствует нам. Через него можно сделав многое». Позвал Мурад-Аслана. Тот сейчас же согласился пойти к армянам парламентером. Был убежден, что если не сумеет уговорить Мхитара, то уж Тэр-Аветис послушается его совета. Есть надежда посеять раздор. Тэр-Аветис не станет упорствовать. Да и есть ли смысл упорствовать? Алидзор осажден огромной армией.
Паша написал Тэр-Аветису письмо, пообещав не разорять города, не брать ни одного пленного и назначить его Верховным властителем, если он уберет Мхитара и сдаст город без кровопролития.
Мурад-Аслан облачился в одеяние священника и вместе с турецким юзбаши миновал ущелье с белым флагом в руке, с трудом вскарабкался наверх. Когда достигли городских стен, Мурад-Аслан крикнул:
— Эй, алидзорцы, подымите нас к себе, мы имеем дело к Мхитару.
— А ты не отступник, батюшка, не продал ли еще душу дьяволу? — спросили сверху.
— Зачем мне быть отступником? Паша не принуждает мирных, покорных ему людей становиться мусульманами. Скорее давайте лестницу. Мы — посланники паши.
— Сейчас, сейчас.
Сверху свесили веревочную лестницу. Как только Мурад-Аслан и юзбаши достигли зубцов стены, на головы им надели мешки и повели в какую-то узкую келью. Там мешки сняли. Есаи, уставив руки в бока, с ядовитой усмешкой посмотрел на священника:
— Что поделывает мелик Муси, батюшка? По-прежнему лижет паше пятки?
— Живет в почете, — переодетый Мурад-Аслан испуганно посмотрел на грозного сотника. — Мелик благоразумно подчинился паше. Сделаете хорошо, если последуете его примеру.
— Этого желает твой господин?
— Ведите меня к вашему Верховному властителю, — потребовал Мурад-Аслан.
— Ишь чего захотел, — усмехнулся Есаи. — Верховный властитель играет в шахматы с монахом Мовсесом. Явись сам царь, он не оставит игру на половине. Выкладывай-ка, что тебе нужно.
— Волю паши я сообщу только Мхитару или Тэр-Аветису. Тогда ведите меня к Тэр-Аветису.
— Эге!.. Посмотрите-ка на него, — рассердился Есаи. — Этот паршивый священник хочет видеть самого Тэр-Аветиса. Выкинь из головы и скажи, за сколько сребреников
— Сдавайтесь, не то паша сотрет ваш Алидзор! — невольно вырвалось у отступника. Он и юзбаши стали угрожать и требовать, чтобы их представили Мхитару или Тэр-Аветису. Однако Есаи лишь смеялся, а затем велел выгнать их из города.
Мурад-Аслан побежал к стене, к лестнице, но Есаи вдруг погнался за ним и схватил его за шиворот.
— А ну, постой, помазанный, — мягко сказал он. — Ведь я не узнал твоего имени.
— Тэр-Мамбре, — сейчас же ответил священник и, почувствовав недоброе, спросил: — А для чего тебе мое имя?
— Чтобы сказать тикин Сатеник. Пусть в своей летописи упомянет и твое собачье имя рядом с именем изменника мелика Муси.
Челюсть Мурад-Аслана задрожала, глаза расширились. Он быстро повернулся, чтобы взяться за лестничную веревку, однако двое воинов скрутили ему руки и набросили на шею вощеную веревку. Лестницу втащили наверх. На грудь Мурад-Аслану привязали кошку и вздернули вместе с ним. Кошка царапала его лицо, раздирала грудь.
Воины-шинаканы и алидзорцы потешались при виде такого невиданного зрелища.
— Вот теперь как надо миропомазали батюшку! — кричали они.
— Будь проклят день, когда его рукоположили!
На стене показался Тэр-Аветис.
— Что это за хохот? — строго спросил он.
— Да так, тэр тысяцкий, — весело ответил Есаи. — Парни немного позабавились. Паша прислал людей — армянского священника и одного турка.
— Ну и что? — поинтересовался Тэр-Аветис.
— Требовал ключи от города.
— Отдал? — шутливо спросил тысяцкий.
— Да, турка я выдворил, а священника повесил с кошкой. Вон качаются и обнимаются.
Тэр-Аветис улыбнулся. Но когда нагнулся над стеной и внимательно вгляделся в лицо повешенного, то помрачнел и, круто повернувшись, схватил Есаи за ворот.
— Кто тебе позволил измываться над послом, несчастный! — загремел он и оттолкнул сотника.
Воины присмирели. Никто не ожидал, что их любимый Тэр-Аветис из-за какого-то священника при всех может так оскорбить сотника. Недоумевал и Есаи.
Тэр-Аветис приказал отнести тело священника к себе в дом. Ночью внимательно осмотрев труп и убедившись, что это действительно Мурад-Аслан, он обшарил его одежду и нашел письмо паши.
Казнь Мурад-Аслана, оказавшего столько услуг туркам, вывела из себя Абдулла пашу.
— Из ваших черепов, армяне, я возведу холм, — грозился он. — На штурм! Утром начинаем штурм!
Мастера-плотники по указаниям европейских советников уже построили в лесу огромную стенобитную машину и наделали лестниц. Сотни воинов стали прокладывать через узкое ущелье дорогу, чтобы перевезти огромную машину на другую сторону. Коч Али готовил полк камнелазов, которые должны были взбираться на стены.