Мичман Изи
Шрифт:
— Ну тогда… дайте-ка подумать. Нет, мистер Изи, я подумаю об этом после. Сейчас у меня голова просто раскалывается от боли.
— Я подумаю за вас, ангел мой. Что вы скажете об имени Джон?
— О нет, мистер Изи! Это такое распространённое имя!
— Что свидетельствует о его популярности, моя милая. Джон — имя библейское, так звали апостола и самого Крестителя. Среди пап римских было также немало Джонов. Это имя королевское — целая дюжина королей носила имя Джон. Кроме того, оно кратко и звучит честно и мужественно.
— Всё это верно, дорогой, но ведь его будут звать Джек!
— Ну и что же? У нас немало
— Джек — Мальчик-с-пальчик, — подсказала миссис Изи.
— И Джек Кед, великий бунтовщик, и Трёхпалый Джек, знаменитый негр. Да, и ещё не забудьте, мадам, Джек Фальстаф, честный Джек Фальстаф, забавник Джек Фальстаф…
— Вы говорили, мистер Изи, что позволите мне самой выбрать.
— Разумеется, дорогая, я предоставляю это право вам. Поступайте, как знаете. Но согласитесь, что лучше имени Джон вам не найти. Не правда ли, ангел мой?
— Ну вот, всегда так, мистер Изи, сперва вы предоставляете мне право решать самой и просите меня поступать, как я считаю нужным, а потом всё выходит по-вашему. И сейчас я уверена, что ребёнка окрестят Джоном.
— Нет, милая моя, будет так, как вам захочется. Но мне только что пришло на ум, что и среди греческих императоров было несколько Джонов. Однако решайте сами, дорогая.
— Нет, нет, — возразила миссис Изи, которая была больна и не могла больше противиться мужу. — Я согласна, я знаю, что будет так, как и всегда. Моё право решать похоже на то, как родители дарят детям золотую монетку: она как будто принадлежит им, но тратить её они не могут. Умоляю вас, пусть сын зовётся Джоном.
— Ну вот, душенька, разве я вам не говорил, что вы согласитесь со мной по зрелому размышлению? Я так и знал. Я дал вам право выбора, и вы сами назвали его Джоном. Так что мы оба пришли к общему мнению, и этот вопрос можно считать решённым.
— Мне хотелось бы немного поспать, мистер Изи. Я себя неважно чувствую.
— Как вам угодно, дорогая, — ответил муж, — и всегда поступайте по-своему. Мне доставляет величайшее удовольствие уступать вашим желаниям. Спите спокойно, голубушка, а я пока погуляю в саду.
Миссис Изи не ответила, и философ вышел из комнаты. Как и следовало ожидать, на следующий день мальчика окрестили Джоном.
ГЛАВА III,
в которой наш герой вынужден ожидать исхода учёных споров
Читатель, верно, уже заметил, что все мои первые главы, как правило, коротки, но по мере развития действия они становятся длиннее. Я упоминаю об этом факте в качестве доказательства моей скромности и робости. Не так ли и птенчик, впервые покинувший родное гнездо, сначала чистит свои пёрышки и делает коротенькие пробные полёты? Как тот птенчик; я со временем обретаю уверенность и устремляюсь в полёт над горами и долами.
О детстве нашего героя трудно поведать читателю что-нибудь интересное — у всех детей оно протекает одинаково, пока они не подрастут. Поэтому мы не будем долго распространяться о младенческой поре Джека Изи: он сосал материнскую грудь, срыгивал молочко, за что нянька осыпала его благословениями и называла голубчиком, спал и опять сосал. По утрам он кричал петухом, орал, когда его купали, пялился
Другой человек на месте мистера Изи довольствовался бы рекомендациями врача, для которого главная забота — чтобы у кормилицы был достаточный запас полноценного и питательного молока, но не таков был мистер Покладистый: он был философом, да к тому же в последнее время увлёкся краниологией [1] , вот почему, беседуя с доктором Миддлтоном, он пустился в рассуждения с учёным видом о нежелательных последствиях кормления ребёнка из сомнительного источника.
— Кто знает, — заметил он, — может быть, мой сын впитает вместе с молоком кормилицы самые низкие пороки, свойственные человеческой натуре?
1
Краниология — наука, занимающаяся изучением строения черепа, которая служит основой антинаучной теории о связи между строением черепа человека и психическими свойствами его личности.
— Но я осмотрел кормилицу, — ответил доктор, — и могу с уверенностью рекомендовать её.
— Этот осмотр лишь предваряет другой, более важный, — заявил мистер Изи. — Я проведу его сам.
— Кого это вы собираетесь осматривать, мистер Изи? — воскликнула жена, лежавшая в постели.
— Кормилицу, моя дорогая.
— Осматривать что, мистер Изи? — продолжала жена.
— Её голову, дорогая. Я должен выяснить, каковы у неё наклонности и свойства характера.
— Я думаю, вам лучше оставить её в покое, мистер Изи. Вечером она придёт, и я сама допрошу её со всей строгостью. Доктор Миддлтон, что вам известно об этой молодой особе?
— Мне известно, мадам, только то, что она здоровая и сильная, иначе я не выбрал бы её в кормилицы.
— Но что вы скажете о её характере?
— О её характере я ничего не могу сказать, мадам. Но вы сами можете навести о ней какие угодно справки. И всё-таки я должен заметить, что если вы будете слишком разборчивы на этот счёт, то рискуете вообще остаться без кормилицы.
— Ну хорошо, я посмотрю, — сказала миссис Изи.
— А я ощупаю её голову, — добавил муж.
Разговор был прерван появлением горничной, объявившей о приходе той самой особы, о которой только что шла речь. Её попросили войти: это была миловидная, краснощёкая, крепкая девица с неуклюжими и наивными манерами, внешность которой свидетельствовала о наличии у неё скорее голубиной кротости, нежели глубокого ума.
Мистер Изи, которому не терпелось приложить свои знания на практике, заговорил первым:
— Подойдите-ка сюда, девушка, я хочу осмотреть вашу голову.
— Батюшки светы! — воскликнула та приседая. — Да она у меня совсем чистая, сэр, уверяю вас.
Доктор Миддлтон, сидевший между кроватью и креслом мистера Изи, только потирал руки и посмеивался. Между тем мистер Покладистый развязал тесёмки чепчика, снял его с головы молодой женщины и запустил пальцы в её волосы. На лице девушки отразились чувства страха и удивления.