Microsoft Word - FUTU.RE by Glukhovsky - Chapter 2.docx
Шрифт:
раскинулись две молодые девушки, держась за руки – трогательно, лишь
указательными пальцами – они словно парят в воздухе.
У одной, смуглой, через желто--флюоресцирующую ткань
символического купальника проступают коричневые пятнышки сосков.
Другая, рыжая с молочно--белой кожей, прикрывает обнаженную грудь рукой;
длинные волосы, разметанные по воде, золотой аурой обрамляют ее узкое,
немного детское лицо. Она смотрит вверх, на поднимающиеся в небо
мерцающие стеклянные
вместо того, чтобы отвести взгляд, она медленно улыбается мне.
Я возвращаю ей улыбку и отворачиваюсь, закрываю глаза. Течение
соленой воды чуть покачивает меня, и текила морским прибоем шумит в
ушах. Я знаю, что могу сейчас соскользнуть вниз по трубе и через несколько
мгновений тоже держать рыжеволосую девчонку за руку, знаю, что она не
откажется от своих безмолвных обещаний. Купальни – место, куда приходят
за всплеском и за выплеском; раньше с той же целью люди посещали ночные
клубы. В прозрачных чашах мы топим свое одиночество, разбавляем его
поспешными знакомствами, горячечными стремительными схватками; но
внезапная близость заставляет нас чувствовать себя неловко, и мы бежим от
этой неловкости, друг от друга – вниз, прочь по стеклянным трубам.
Мы? Я причислил себя к ним. Нет, не мы, а они.
Нам, Бессмертным, вход в купальни воспрещается кодексом чести.
Рассадник разврата – так они называются в правилах.
Дело, конечно, не в том, что мы можем оказаться подвержены
сиюминутному вертиго, дело не в коротком отчаянном сцеплении половых
органов, а в том, что может стать результатом сцепления. В конце концов,
предписание Бессмертным принимать таблетки безмятежности – пока что
лишь настоятельная рекомендация. Животная природа, которую старается
извести в нас сенатор и прочие покровители Фаланги, ими нехотя признается.
Для нас открыты спецбордели со шлюхами, умеющими выполнять спецзаказы
и оберегать спецсекреты. Однако за их пределами мы должны вести себя как
кастраты.
Я должен. Что я здесь делаю?
Брызги!
Взрыв смеха – девичьего, чистого, звонкого. Совсем рядом. В моей чаше,
где я хотел спрятаться ото всех – и надеялся быть обнаруженным. Еще
фонтан. Я молчу, терплю, притворяюсь спящим.
Шепот – решают, двинуться ли дальше, вниз по каскадам, или остаться
тут. Второй голос – мужской. Обсуждают меня. Девушка хихикает.
Я подглядываю, притворяясь, что меня их игра совершенно не
интересует.
По трубе
глаза цвета анодированного алюминия, руки дискобола и смоляной чуб;
девушка – черная, точеная. Остриженная головка с удивительным
изяществом посажена на высокую шею. Худые плечи. Груди--яблоки. Сквозь
дрожащую воду – мускулистый живот и узкие бедра – колеблются, мерещатся,
словно их только вот--вот отлили из эбонитового композита и они еще не
успели принять окончательную форму.
Они прижимаются к бортику с моей стороны чаши, хотя
противоположная никем не занята. Я решаю: они так сделали, чтобы я не мог
за ними наблюдать. И хорошо. Не собираюсь подсматривать… Думаю даже
сплавиться дальше, оставив их наедине, но… Остаюсь. Зажмуриваюсь снова.
Незаметно растворяю в морской воде минуту своей жизни, потом еще
одну. Ничего сложного: теплая соленая вода может разъесть бесконечно
много времени. Именно поэтому все купальни заполнены круглые сутки,
несмотря на свою дороговизну.
Снова смех негритянки – но теперь он звучит иначе: приглушенно,
смущенно. Шлепки по воде – шуточная борьба. Всхлип. Вскрик. Тишина.
Мне неспокойно, и я открываю глаза.
По воде плывет кусочек материи, топ ее купальника – неприлично--
алый, и алым цветом возбужденно пульсирует чаша. Тряпица подплывает к
устью трубы, задерживается на секунду, будто на краю водопада – и уносится
вниз.
Хозяйка не замечает его потери. Распятая, прижатая своим другом к
борту бассейна, она медленно открывается ему. Я вижу, как ее сведенные
плечи постепенно расслабляются, отступают назад, как она принимает его
натиск. Бурлит вода. Всплывают еще кусочки ткани. Он разворачивает ее
спиной – и зачем--то лицом ко мне. Глаза у нее полуприкрыты, затуманены.
Сахар зубов сквозь вывернутые африканские губы.
– Ах…
Я сначала судорожно ищу ее взгляда, а когда наконец вылавливаю его,
смущаюсь. Оливковый Аполлон подталкивает ее ко мне – еще, еще, с
налаживающимся ритмом. Ей не за что держаться, и она оказывается ко мне
все ближе; мне нужно было бы уйти, мне нельзя, но я остаюсь, сердце бьется.
Теперь она заглядывает мне в глаза – хочет установить связь. Зрачки
блуждают, она смотрит на мои губы… Я отворачиваюсь.
Тут везде наблюдение, говорю я себе. Остановись. Здесь за всеми