Мифы 21 века
Шрифт:
Чтобы прийти в себя, он глотнул кофе. Чуть не вырвало прямо на плитку любимого парка. Скрипя зубами, он еле удерживался, чтобы не заорать во всю глотку: «Блять, как же всё меня зеабало, суки!» Это было нечто похожее на духовный ультра-сперматоксикоз.
Ивашка с остервенением захлопнул книгу и, как загоняемый сворой зверь, ринулся в свою квартиру на пятый этаж (лифт дома находился в ремонте). Уже через минуту он ворвался в туалет и ублажил себя, воображая, как он насилует в разных позах миловидную продавщицу из сегодняшней булочной на пару с японской самкой-доминанткой. Обычная для его сверстников панацея от всех переживаний не сработала. Это была не просто похоть, это полное внутреннее перерождение, становление имаго. Ивашка отчаянно умылся, посмотрел на себя в зеркало. Сердце билось
Он летел над этим миром как Великий Красный Дракон Блэйка и страстно желал насытиться как сумасшедший Сатурн Гойи. Ни с чем несравнимый голод к свершению. Ивашка прекрасно знал, что утолит его, а книга дала ему в руки меч, которым суждено убить самое тираническое чудовище - настоящее.
Grrr. Ar. RRR. Ar. RrR.
«В известной мере это не случайная революция, а лишь ускоренная естественная эволюция, порожденная резонансом между средой и видом»
В четыре часа ночи, дождавшись пока вся семья отправится в царство Орфея, он тихо оделся в самую неброскую одежду и вышел из квартиры, взяв с собой накопленные за несколько лет доллары. Внизу его уже ждала машина с угрюмым водителем с запахом дешевого одеколона и неприкрытой ненавистью к своей работе. На месте под мостом его ожидал продавец-хач с пошлыми золотыми зубами. За пару сотен зеленых Ивашка стал обладателем «бывшего в употреблении» револьвера с семью патронами. Теперь он был готов исполнить волю. Волю духа. Величайший гранд-финал.
Такси. Дом. Через час он уже лежал в своей постели. Божественный вирус так и не оставил его, но он был безмерно воодушевлен. Самые счастливые часы его жизни. Ивашка, полностью опьяненный дарованной властью, наконец-то нашел выход, отгадал свое истинное желание, свой фатум. Он обрел истинную свободу. Подобно мантре повторяя: «Они узнают. Они поймут. Они узнают. Они поймут», он погрузился в бездну, из которой должен вырваться новый Данко.
Ssss Ssss k-k-k-k-k r rr rR RRR
Дождавшись полудня, он спустился в свой излюбленный парк, держа за поясом полностью заряженную обойму. На Ивашке был нуарный кожаный плащ, который предавал ему романтически-героический ореол. В образе его читались вполне ясные инфернальные нотки. Сам же он был в образе исполнителя высшего предназначения, только источником этого предназначения был он сам.
Ивашка взглянул на солнце. И как сказал один английский поэт: «Одно для всех сияет Солнце с высоты, но вижу я его совсем иным, чем ты». В глазах его отражалось алое солнце желания и решимости, солнце истории и самой жизни.
В парке как раз происходила очередная сходка скейтеров. Патлатые, лысые, худые и толстые, почти все горбатые, но все безоговорочно безобразные. Человек двадцать.
Приблизился достаточно близко.
T т T т T т T т T T T T T T T T T T T T
Сердце бешено билось в экстазе. Семь патронов. Вдох и…
Добро пожаловать в мета-модерн!
Щелк.
БАФ! Одного скейтера дикая пуля сразила прямо в прыжке, пробив живот. Все тут же начали разбегаться в разные стороны и кричать, оставляя свои доски. Слетелись птицы от громкого звука, взревели дети, уносимые на руках своими матерями, подобно удирающим от динго стае кенгуру.
БАФ! Са! Второму парню прострелили мошонку, как в каком-то вестерне. БАФ! Са! Промазал. Ничего, главное продолжать. Теперь он стрелял в спины. Щелк. БАФ! Са! Пуля-дура прошла насквозь шеи самого педиковатого и патлатого скейтера, хотя целился Ивашка в затылок. Но стрелок все равно остался доволен. Ивашка ощущал себя не иначе чем Архангелом Гавриилом. Он выше морали, выше мира, выше всего. БАФ! Са! Еще один промах. Ивашка совершил небольшой спринт, чтобы лучше прицелится в убегающую в панике парочку, разодетую в парадные свитШОТы с огненной надписью. И БАФ! Са! Прямое попадание в порочное сердце одному.
Ивашка схватил пистолет за теплое от выстрелов дуло и что есть сил, беспощадно ударил жертву в копчик. «Так вот что чувствовала прекрасная Медея в момент прозрения!»
– Ай! – раздался единственный жалобный звук, все прочие буквы сожрал первобытный ужас.
Ивашка нагнулся над его шеей и яростно вонзил в молодую кожу свои зубы. Парень стал выдираться изо всех сил, истекая кровью, но припирающее к земле колено мстителя на спине помешало его замыслу. С остервенением бешенного пса Ивашка начал отгрызать кусок плоти с шеи. Соляная приторная кровь наполнила его рот. И именно в этот момент, пережёвывая кусок человеческой кожи, он ощутил катарсис всей своей жизни. Высшее блаженство от единства агрессии и счастья. Это его искренность.
«И всё-таки фиалка машину побед победит!»
Вопль разъярённой сирены.
– Тварь! Руки за голову!
Ивашка резко, как в боевиках, наставил револьвер на ментов, даже успев нажать на курок. Упс. ХххХ. Патроны кончились. А в это время в его голову прилетела пуля. И именно в этот момент настало высшее наслаждение, ощущению близости к истине, касание бога, свобода от оков декадентской современности. Он превзошел Данко, он - локомотив духа, он – Ивашка.
Прежде чем умереть, Ивашка блаженно улыбнулся и на долю секунду его мозг выдал прекрасную по своей чистоте и откровенности мысль:
"Я ебал вас всех, ебаные в рот суки. Идите нахуй!"
И умер.
Валтасар
Андрея Степановича как обычно заставила встать с постели острая нужда. Потребленное за годы службы неисчисляемое количество хмеля во время «отмываний» удачных сделок сыграли с ним злую шутку. Не без усилий поднял он свою ста пятидесятикилограммовую тушу, отыскал опухшими как у тролля ногами тапочки и побежал (насколько позволяла комплекция) к нужнику.
Комических размеров пузо, с размерами которого посоревновался бы сам Гаргантюа, мешало опытному судье отыскать с первого раза свой член. В этом брюхе запросто могли поместиться все семеро козлят заодно с красной шапочкой. Нет, нет, это вовсе не гормональный сбой, как можно подумать с первого взгляда – это всего лишь результат многолетнего отсутствия каких-либо спортивных нагрузок (ничего тяжелее молоточка и кружки пива он не поднимал уже лет десять) и праздный образ жизни. Такое собственное чрезмерное чревоугодие Андрей Степанович объяснял сам себе исключительно тяжелейшей работой судьи, о которой он во всех подробностях сетует на ужинах и раутах с городскими властями, членами администрации и прочими важными людьми. Эти душераздирающие истории, как видел себе сам судья, внушали в господ ощущение справедливости установленного слугой Фемиды ценника.
Отыскав наконец-то злополучный пенис, он, с величайшим наслаждением избавившись от своей самой насущной жизненной проблемы, посмотрел на ванные часы. 7:40 – пора собираться на работу. Сегодня финальное слушание по делу Никифорова, за которое судья уже успел получить щедрый аванс. Наконец-то вся эта тягомотина кончится. Роковой удар бармы и все. Мысль о вечернем обмыве дела в ресторане приободрила Андрея Степановича. Однако процесс этот вызывало в нем неприятное покалывание в области совести, и ему хотелось поскорее покончить с этим, как у простого средневекового палача, что делает свою работу. «Андрюша, не загружай голову лишним. Хватает проблем с мочеиспусканием».
Подойдя к зеркалу, Андрей Степанович смог воочию узреть себя любимого. Омерзительная загнивающая туша, каноничный буржуй с большевистских плакатов, с нескрываемой проплешиной, реденькими волосиками и сальной мордой после слов жены превращался в своем сознании в статного мощного мужчину с широкой костью, которому просто надо чуть-чуть схуднуть до идеала. В своей голове он видел себя никак иначе, кроме как Генрихом Восьмым с известного портрета - сочетание непреодолимой силы суверена и утонченности аристократического духа. Опустим, что в жизни сила его была вполне преодолима (банально даже вышестоящими акулами). А дух и вовсе помянем.