Мифы 21 века
Шрифт:
«Да, стоило бы заняться спортом. Или хотя бы бегом. Трусцой! Или хотя бы ходьбой. Да! Ходить очень полезно! Да даже простая зарядка не помешала бы, - думал про себя Андрей Степанович, поглаживая мамон. – Сегодня с мужиками только попраздную, а завтра уже суббота, может, даже что-нибудь поделаю, попосещаю зал».
Андрей Степанович надел свою танковую броню в виде синего делового костюма, торжественные часы Патек Филип были закреплены на рульковидной руке (в момент торжества правосудия все должно быть изыскано, но понятно лишь для посвященных) и пустился вниз. Там его ожидала громадная шикарная машина с красными номерами
В моменты стояния в мегаполисных пробках, Андрей Степанович глядел на стоявшие на остановках, плотные, как стая пингвинов, толпы работяг и клерков, не скрывая ощущения превосходства. Они стоят там, въебывают день за днем за гроши, спиваются понемногу из-за невыносимого серого бытия, а он взял и вырвался в люди, имеет власть, престиж, так еще и выбирается ежесезонно на курорты. Мечта! Да одни его занавески со слониками стоят как их зарплата. Холопы. Опустим, что насиженное место судьи досталось ему от Степана Вольфовича, прежнего короля жизни.
Но внезапно, глядя на массы в потертых одеждах, Андрей Степанович вспомнил подсудимого. Учитель физкультуры обычной школы, обвиненный в домогательствах к десятикласснице. Никаких подтверждений кроме слов девочки нет. Никифоров проработал в школе пятнадцать лет, ни одного слова «против» со стороны учеников или начальства, отмечается как честный и справедливый учитель, тренер команды по волейболу. Тот факт, что девчонка лжет, подтверждается выплаченным родителями (с громкой в промышленных кругах фамилией) гонораром Андрею Степановичу и его начальству. Сломленная жизнь учителя с семьей и детьми не стоит и рядом с опороченным именем влиятельного бизнесмена. Мотив клеветы был прост, и от этого внутри Андрея Степановича становилось еще чуть противней: Никифоров отказывался выставить положительную оценку за регулярные прогулы в течение всего года и не сдачу нормативов.
Даже у самого порочного подлеца в жизни происходит момент (будь то раз в год или раз в жизни), когда он на короткий срок раскаивается из-за страха кары свыше. Не зря на могучей шее Андрея Степановича красовался золотой православный крест. Судья представлял во всех красках: как демоны жрут его плоть, резвятся, и в этот момент он с ужасом понимал, что это справедливое наказание и осознавал полную беспомощность. «Может, можно ещё договориться? Вы не будете меня кушац, господа, а я ни слова вам не скажу. Ваше дело. Пытайте, кусайте, ебите этих подлых грешников – я как рыба…»
Резкий толчок в машине заставил мыслителя дернуться и приложиться слегка головой о переднее сидение.
– Сема, блять, мудак!
– Простите, Андрей Степанович! Тут ребенок пробежал на красный! Из-под колес выскочил…
Судья нарочито драматически стал чесать лоб.
– Ну газанул бы! Жизнь еще ничего не сделавшего ребенка и жизнь судьи! Сравни знаменатели, придурок! Жалко тебя и его не абортировали. Долбоеб!
Семен подавлено вздохнул и крепче сжал руль авто, виновато опустив голову.
Перед входом в храм Фемиды стоял и курил отец потерпевшей, одетый в строгий черный костюм. Тот, кого называют businessman. Встретившись с Андреем Степановичем взглядом, он хищно кивнул головой, напоминая тем самым вершителю судеб, ЧТО именно он должен сделать. Андрей Степанович и так знал, что надобно. Судья решительно переступил
От момента входа в зал заседания до поездки вечером в ресторан Андрей Степанович помнил всё отдельными сценами. Последний писк адвоката. Раздавленный и обреченный взгляд изможденного СИЗО Никифорова в порванных спортивных штанах. Приговор - 8 лет строгого режима. Со статьей о совращении малолетки. Роковой удар бармы. Жена сдерживает крик, дочь ревёт. Заключенный картинно хватается за седую голову. Потерпевшая неприкрыто торжествует, она точно уменьшенная копия злорадной мамашки. Псы системы заковывают жертву в кандалы, Никифоров не говорит ни слова, а только бросает взгляд обреченного на забив ягненка. Судья со спокойной душой выдыхает и отправляется в машину. Вечер, ресторан.
Андрей Степанович был крайне консервативен в вопросе традиции «отпивания» дела. Всегда одни и те же люди - старые друзья отца. Два святых гуру, бывший судья и прокурор, Иосиф Абрамович и Владимир Евсеевич. Старость сделала их высушенными и карикатурными. Они были даже неподобающе худыми для столь важной профессии (всему виной недоедание харчей при советской власти).
– Что-то ты какой-то убитый, сынок.
– Да нет, Иосиф Абрамович, это так, просто…
– Эмоции в судопроизводстве - признак непрофессионализма… - лукаво произнес Владимир Евсеевич. – Романо-германская система - закон превыше всего!
Андрей Степанович опрокинул в пасть еще одну стопку.
– Вот, правильно, - подбадривал Иосиф Абрамович. – А про учителя забудь. Невиновных ни в чем нет! Даже если он не виноват в этом деле, он повинен в чём-то другом. Может, он бьет жену, распространяет экстремистскую литературу, не платит штрафы ГИБДД…
«Это на автобусе разъезжая-то»
– Зато другим неповадно будет, если кто-то захочет лишний раз приударить за какой-нибудь Лолиточкой, - поддержал Владимир Евсеевич. – Предупредительная функция закона!
– сказал опытный юрист и поглотил в себя содержимое рюмки в унисон с коллегой по службе.
Андрей Степанович воодушевленно ухмыльнулся и добил вину еще одной рюмкой.
Стопки гремели долго.
– Вам конверт передали, - робко сказал официант, когда высокоуважаемый судья уже был в нужных для притупления ощущения опасности кондициях.
– От кого?
– Мужчина не представился.
– Оставь это на потом, Степаныч, - убедительно предложил Владимир Евсеевич.
– Наверное, что-то по работе, - кивнул судья и отложил письмо в карман.
За блюдом шло блюдо, за часом час, за бутылкой бутылка. Андрей Степанович был в том состоянии, когда уже застольные вопросы морали, долга, жизни, семьи и даже политики, - всё было совершенно по боку.
– Ладно, Степаныч, мы пойдем, уже два часа ночи, гостей нет, пора и нам отчаливать. Водитель заждался.
И действительно. Вокруг были лишь недовольные официанты, убирающие большой изысканный зал. Стихла музыка, погашен основной свет. Мрачная атмосфера увядания.
– А мой пес будет ждать, пока я не прикажу! Аууууу. – спародировал собаку судья.
– Прикажу лежать – ляжет, скажу «фу!» - отстанет. Все жестко!
– расхохотался Андрей Степанович на весь ресторан. Ржач не остановил и тот факт, что бронзовым гуру было даже не забавно с его «шутки».