Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девушек
Шрифт:
Подошла та к лодке. Дети спят. Смотрит на них лягушка и думает: «Сестрицын сынок такой красавец, а моя дочка — лягушка лягушкой!» Взяла свою дочь и положила на берег. А сама села в лодку и уплыла домой.
Шаманка. Нанайцы. Начало XX в. МАЭ 1837-75.
Музей
Ждала-ждала женщина подругу, не дождалась. Пошла на берег. А лодки нет. И лягушки нет, и сына. Только лежит у самой воды лягушкина дочка и плачет.
Стала женщина жить на острове, растить лягушкину дочь. Построила из травы шалаш, насушила побольше черемухи. Когда зима пришла, стала печь из сушеной черемухи лепешки. Так год за годом и жили.
А сын женщины тем временем у лягушки в доме растет, ее своей матерью считает. Вырос, стал взрослым парнем, начал на охоту ходить, зверя добывать. Лягушка при нем живет, нужды не знает, каждый день мясо ест.
Раз выслеживал парень в тайге жирного лося. Вдруг села ему на плечо маленькая птичка и запела: «Глупый ты, глупый! Для лягушки мясо добываешь, а твоя родная мать с лягушкиной дочерью на дальнем острове голодает!»
Вернулся парень домой. Стала лягушка его чаем поить. А он к ней присматривается, потом спрашивает: «Матушка, почему у тебя такие кривые ноги?» Лягушка отвечает: «Как же им не быть кривыми? Твой отец торговать ездил, меня с собой брал. Я по целым дням на нартах сидела, вот ноги и покривились». — «А-а! — говорит парень. — А почему у тебя на животе темные разводы?» — «Шила однажды твоему отцу одежду у огня и обожглась». — «А почему у тебя желтые щеки?» — «Когда-то подарил мне твой отец китайские медные серьги. Я их носила в мороз — вот и отморозила щеки».
Однако парень ей не поверил. На другой день взял лодку и отправился по Амуру на дальний остров. Нашел там травяной шалаш, а в шалаше свою родную мать и лягушкину дочку. Говорит парень женщине: «Матушка, я твой сын».
Заплакала женщина от радости, стала обнимать сына. Парень ей говорит: «Поедем домой, а лягушкина дочь пусть здесь остается». — «Как же я ее брошу? Ведь я ее вырастила». Парень, хоть и нехотя, согласился взять лягушкину дочь с собой. Сели они все трое в лодку, поехали домой.
Увидела их лягушка, испугалась и убежала.
Вот живут мать и сын, и лягушкина дочь при них. Кормят ее, одевают, а все равно чувствует она себя в доме чужой. Пошла как-то поздним вечером лягушкина дочь по воду. Села на бережок и заплакала: «Родная мать меня бросила, приемная разлюбила, названый брат едва терпит. Одна я на белом свете!» Потом набрала в ведра воды, хотела домой идти, но тут взошла луна, и увидала лягушкина дочь на луне свою тень. Смотрит она на свою тень и думает: «Лучше бы мне оказаться на луне, чем жить из милости у чужих людей!»
И вдруг дрогнула в небе луна, растянулась до самой земли длинной лентой, подхватила ее и унесла к себе.
С тех пор в полнолуние видна на луне девушка-лягушка с двумя ведрами.
Как и многие народы, нанайцы по-особому воспринимали небесную дорогу — Млечный Путь, который они называли Лыжней
В низовьях Амура стоял золотой утес, ближе к истоку — серебряный, а в среднем течении жили в своем доме два брата: старший Акиа и младший Уде61. У старшего брата были жена и маленький сын, младший был еще холост.
Однажды сказал старший брат младшему: «Заготовь завтра побольше дров, чтобы надолго хватило». Акиа ушел на охоту, а Уде отправился в тайгу за дровами.
Вечером вернулся Акиа домой, смотрит: навалены вокруг дома целые деревья, вывороченные с корнем, да такие огромные, что из каждого можно сделать днище лодки. Пришлось ему, чтобы в дом попасть, перелезать через эти стволы.
Дома жена собрала Акиа поесть и говорит: «Уде меня сегодня напугал. Понатаскал столько деревьев, что в дом не войдешь. Еле уговорила его остановиться». Спрашивает Акиа: «А где он сам?» — «Спит. Притомился».
Когда Уде проснулся, брат его похвалил: «Молодец, много дров заготовил. Теперь надо порубить их на поленья».
Утром ушел Акиа на охоту, вечером вернулся, смотрит: сделал брат все так, как ему велели. А жена Акиа говорит: «Что-то неладное с Уде творится. Он целые бревна руками ломал, стволы на поленья ногами разбивал, так что все вокруг гремело, земля ходуном ходила, и даже содрогнулись золотой и серебряный утесы».
Посмотрел Акиа на Уде и удивился: раньше были они одного роста, а теперь Уде стал выше на две головы и в плечах шире.
Наступила весна, отправились братья на рыбалку. Много рыбы принесли. Акиа взял несколько жердей, стал вешала для сушки на берегу ставить, а его жена села рядом, принялась рыбу чистить. Потом сказала Уде: «Принеси в дом воды, налей в котел, чтобы рыбу сварить».
Вот поставил Акиа вешала, его жена закончила чистить рыбу, и пошли они в дом. А там воды по колено. Натаскал Уде столько воды, что не хватило для нее в доме посуды, разлилась вода по полу. Стали они все втроем вычерпывать воду. Вычерпали, посыпали пол песком. Смотрит Акиа, а Уде еще больше ростом стал, голова выше верхнего оконного косяка поднялась.
Прошло какое-то время. Уде все растет и растет. Все выше становится, все шире в плечах. По берегу идет — там, где ступит, образуется глубокая яма, где двинет ногой, появляется холм, где посильнее толкнет — высокая сопка. Весь берег покрылся ямами и ухабами. Чтобы брат и невестка не спотыкались, Уде каждый день берег руками разглаживает.
И вот однажды принес он из леса огромное дерево, расколол ствол вдоль пополам, сделал лыжи и сказал родным: «Не могу я больше жить на земле, ухожу на небо. Меня уже дом не вмещает, а скоро, наверное, и между утесами помещаться не буду». Простился Уде с братом и невесткой, поцеловал маленького племянника, потом надел лыжи, взмахнул руками, как крыльями, и полетел на небо. Пролегла по небу его лыжня — Млечный Путь.