Мифы древней Скандинавии
Шрифт:
Конунг крестил его полным крещением и возжег, как положено свечу, что Норна-Гест носил с собой. Когда свеча догорела, старый скальд испустил дух: судьба его, предреченная языческой норной, свершилась, но душа была спасена.
Но не только за спасением души являлись к конунгу Олаву гости.
Однажды к нему явился человек, очень старый и очень красноречивый — ему известно было обо всех странах. Он носил шляпу с широкими полями и был крив на один глаз. Конунгу очень понравилось беседовать с ним, и они засиделись до ночи. Олав спросил не знает ли он, кем был Эгвальд, имя которого сохранил хутор, где гостил конунг. Старик рассказал, что это был воинственный конунг
Много чудесных историй о древних временах рассказывал старик, и конунг заслушался так, что сам епископ должен был напомнить ему о времени вечерней молитвы и отхода ко сну. Олав улегся в постель, но гость присел рядом и продолжал свои речи. Епископ вновь напомнил о том, что пора почивать. Тогда конунг заснул, а гость исчез.
Наутро Олав спросил, где старик сказитель, но его нигде не нашли. Лишь повара рассказали, что он приходил к ним, когда те готовили для конунга, и сказал, что они варят плохое мясо: он дал два куска хорошей говядины (не зря гость рассказывал о почитании священной коровы) и велел добавить их в котел.
Тогда конунг приказал выбросить все приготовленное. Он понял, что старик хотел заставить его вкусить жертвенного мяса и вернуться к идолопоклонству. Это был не человек, а Один, в которого долго верили язычники, сказал конунг. Но Одину не удастся перехитрить меня.
Одину не удалось перехитрить конунга-христианина. Но ему суждено было пасть в битве славной смертью, почти как герою Одина. И деяния, которые он совершил, напоминают, скорее, деяния эпического героя, чем христианского подвижника.
Разоряя капища, конунг брал те богатства, что хранились там, и снимал украшения с идолов. Он решил однажды посвататься к могущественной правительнице в соседней Швеции. Это была Сигрид Гордая, сурово расправившаяся с женихами, которых считала себе неровней. Олав стал могучим конунгом, и Сигрид благосклонно приняла его сватовство и традиционный обручальный дар — золотое кольцо, что конунг взял в одном из капищ. Тут кузнецы Сигрид взяли это кольцо, и оказалось, что внутри оно из меди (сам Один учил не жертвовать без меры). Сигрид была разгневана, сказавши, что Олав обманет ее и в другой раз. Но когда Олав явился в Швецию, она согласилась на встречу. Конунг сказал, что его невеста должна принять правую веру. Но Сигрид ответила, что не собирается менять веру своих предков. Олав не был обучен куртуазным рыцарским манерам — скорее, он был викингом, умел одинаково хорошо рубить обеими руками и метать два копья сразу. И конунг ударил гордячку перчаткой по лицу. То был роковой для конунга удар. «Это может привести к твоей смерти», — сказала Сигрид. На том они расстались.
Олаву не везло с женитьбой. Он явился к одному из капищ, где язычники упорствовали в жертвоприношениях и требовали, чтобы конунг не нарушал их обычаев. Конунг вошел в капище, но вместо того, чтобы поклониться стоящим там идолам, ударил своим жезлом разукрашенный истукан Тора, так что тот упал. Дружинники конунга ниспровергли прочих кумиров и убили годи, что руководил жертвоприношениями. Так Олав показал язычникам, что их боги бессильны, — эти обрубки дерева не могут постоять за себя и своих жрецов. (О том, как дружинник Олава Гуннар изображал из себя Фрейра, мы рассказывали в начале книги).
Конунг же предложил выкуп
Наконец он все же женился на Тюри, сестре датского конунга Свейна, но брак был совершен без согласия датчанина. Сам же Свейн женился на Сигрид Гордой, и та стада подстрекать мужа против оскорбившего ее Олава. Тогда огромный флот датчан, шведов и бежавших из Норвегии от Олава ярлов выступил против норвежского конунга. Олав бился на носу своего корабля — Длинного Дракона — но когда понял, что ему не одолеть врагов, прыгнул в морскую пучину и исчез там. Это было в 1000 году, после того, как была крещена Исландия.
Последнее явление Одина
Сыновья закоренелого язычника Хакона ярла унаследовали Норвегию. Они приняли христианство, но не понуждали прочих следовать их закону. В Норвегии наступил мир, пока очередной конунг-викинг не заявил своих претензий на норвежский престол. Его тоже звали Олав, он был сыном Харальда и потомком Харальда Прекрасноволосого, и его деяния во многом повторяли деяния его тезки. Он был не менее рьяным проповедником христианства и уничтожал последние оплоты упорствующего язычества. Об Олаве Харальдсоне рассказывали многие саги.
В те времена язычники верили, что предок может возродиться в потомке, носящем его имя. Говорили даже, что Олав Харальдсон — это возродившийся Олав Гейрстадальв; он действительно был назван в честь этого своего предка и даже получил в наследство меч и кольцо, добытые из кургана Олава. Но когда конунга, проезжавшего мимо кургана его предка, спросили, не был ли сам Олав похоронен там, он с гневом отрицал то, что было главным для эпохи родового строя: телесное — кровное единство рода, предков и потом; ков. Он говорил, что его душа не может иметь двух тел, ни ныне, ни в день Страшного Суда и воскресения из мертвых.
К этому ревнителю христианской веры и пожаловал однажды бородатый старик, назвавшийся просто Гостем — Гестом. Поведение его было вызывающим, а одет был он странно, и надвинутый капюшон не позволял разглядеть его лица. Его облик насторожил конунга, но речи старика были так завораживающи, что перед сном Олав велел ему приблизиться к его постели и потешить своими рассказами.
Гест принялся рассказывать и вел речи о подвигах конунгов древних времен. Наконец он спросил у Олава, кем из древних конунгов хотел бы тот быть, если бы у него было право выбора. «Я не хотел бы быть никем из язычников, будь то конунг или простолюдин», — отвечал Олав. Тогда Гест уточнил вопрос — на кого хотел бы походить Олав? «Я хотел бы более всего походить на благородного Хрольва Жердинку, но сохранял бы при этом свою веру», — сказал конунг. Тут Гест и спросил, почему Олав хочет уподобиться Хрольву, но не тому из правителей, кто никогда не знал поражений и кому не было равных в Северных странах?
И Олав узнал, кто перед ним. «Никогда я не пожелал бы стать тобою, проклятый Один!» — воскликнул конунг и запустил в своего собеседника молитвенником. Незваный гость исчез, и Олав понял, что то был нечистый дух, принявший облик древнего бога, чтобы своим мороком смутить его веру.
Прошло время, и при сыне Олава Святого конунге Магнусе исландский епископ Йон уже мог сказать: «Благодаренье Богу, эти страны стали христианскими, и Норвегия, и Исландия, ибо прежде бродили вперемежку и люди, и демоны, а нынче дьявол остерегается показываться нам на глаза».