Мифы и легенды эскимосов

Ринк Хинрик

В конце концов он оказался далеко в глубине залива и увидел на берегу огни в окнах огромного дома. Из дверей вышла женщина в белой куртке, за ней вторая, затем мужчина в плаще из оленьей шкуры; за ним шли другие, и все они были собаками в образе людей. Они бегом спустились к нему на берег. Когда он вошел в дом, в южном конце его кучкой сидели люди – дежурили около умирающего брата. Оказавшись внутри, Аватарсуак упал возле первой же лампы, но услышал еще, как один из мужчин сказал: «Среди нас появился ангиниарток». Его начали поворачивать, и от прикосновения к обнаженной коже он потерял сознание, но вскоре ожил от звуков нежного напева – песни своего детства. В тот самый момент, когда он очнулся, больной испустил дух. Обитатели дома подстелили под него новую шкуру и оставили его в полном покое и в собственной одежде на пять полных дней. После этого он начал немного двигаться и очень захотел домой, но каяка у него не было. Но как-то одна из женщин спустилась к морю собирать красные водоросли и тут же вернулась со словами: «Представьте только! Я нашла совершенно целый каяк, который принесло к нашему берегу!» Они собрались на берегу и, как следует осмотрев каяк, обнаружили, что это каяк их ангиниартока; он был в полном порядке, лежал чуть выше приливной отметки и был аккуратно укрыт курткой с фартуком. Они открыли его и обнаружили внутри все вещи Аватарсуака вплоть до последней мелочи. На следующий день он вернулся домой; и с этого времени стал еще мудрее, и никакое колдовство на него не действовало.

80. Люди из фиорда в гостях у жителей открытого побережья

Жили

когда-то в самом конце фиорда недалеко от Нука (Готхоба) три брата. Они родились в глубине фиорда и никогда даже не думали приближаться к открытому побережью. Но однажды они узнали, что в Кангеке, в устье фиорда, можно встретить громадные стаи гагарок, и решили отправиться туда. Все уже было готово к отъезду, но младший из братьев вдруг передумал и отказался ехать с остальными; так что им пришлось отправиться вдвоем. Добравшись до Кангека, они поначалу хотели высадиться на самом мысу – они ведь не знали, что там самый сильный прибой. Когда местные охотники увидели их неуверенные попытки, они сказали друг другу: «Ясно, что эти чудаки из фиорда ничего не понимают в прибое; вот позабавимся сейчас над ними!» Тем временем приезжие отошли подальше от берега и стали искать место поближе к жилью, где высадиться было гораздо проще; но местные окликнули их с берега и сказали: «Мы всегда высаживаемся только там, на мысу; это довольно трудно, и нужно обязательно дать прибойной волне прокатиться над тобой. Тем не менее это единственный способ». Двое бедняг смущенно отошли от удобного берега и вновь направились к большим бурунам у конца мыса; взглянув на них еще раз, они слегка усомнились в правдивости местных охотников. Те, однако, с берега продолжали подбадривать их, и старший брат первым решительно двинулся вперед. Оказавшись на нужном расстоянии от берега, он позволил громадной волне увлечь себя прямо на скалы; одновременно он быстро закрепил весло на каяке. В тот момент, когда волна над ним рассыпалась пеной, он ослабил свою куртку, затянутую на горловине каяка, и выпрыгнул из него на камень; там он дождался, когда следующая волна принесла его каяк, схватил его и в нужный момент вытащил из воды. Насмешники на берегу молча и в глубоком изумлении наблюдали этот отчаянный поступок, который не смог бы повторить ни один из них. Пока первый бедняга собирался вытащить свой каяк повыше на берег, второй приготовился высадиться таким же образом – и проделал это даже более ловко и быстро, чем его брат.

После этого местные вдруг полюбили гостей и принялись соперничать друг с другом за право пригласить их в свой дом. Старший успел к этому моменту понять, что над ними хотели посмеяться, а потому ответил: «Бедные, никуда не годные парни вроде нас плохо годятся для жизни здесь; а вот наш младшенький как раз подошел бы вам. Вот только ему не захотелось сюда плыть. Летом, когда могучие ледники швыряют в фиорд айсберги и появляются пятнистые тюлени, мы каждый раз хотим добраться до них, но никогда не осмеливаемся из-за ужасного прибоя возле ледников. Мы стоим на берегу и смотрим, как наш брат, не обращая внимания на опасность, пересекает залив. Так что вы сами видите, мы не слишком достойны ездить сюда в гости». Остальные по-прежнему не произносили ни слова. Братья вынесли свои каяки и вещи на берег и направились в гости; гагары, которыми их угощали, обоим очень понравились. Но больше по вкусу им пришлось не мясо, а внутренности, – братьям показалось, что они напоминают внутренности чаек, обычную их пищу. На следующий день они отправились вместе с местными охотиться на гагар и, нагрузив каяки, вернулись домой.

81. Брошенная женщина и ее приемная дочь

Одна женщина, у которой не было ни братьев, ни сестер, жила с маленькой приемной дочкой в доме великого охотника на тюленей. Девочка была очень послушной и всегда делала все по первому слову. Однажды весной все люди, жившие в доме, отправились на рыбную ловлю. Задержался только главный охотник, затаивший, как оказалось, дурные намерения. Однажды тихим утром он вышел из дома и тут же вошел обратно со словами: «Собирайте свои вещи; нам пора отправляться». Они принялись собираться со всей возможной скоростью, и одинокая женщина, конечно, тоже не бездельничала – напротив, она работала так, как никогда прежде. Сложив свои жалкие пожитки в лодку, она поднялась в дом за покрывалом с лежанки; взяла его, вышла из дома и увидела, что ее приемная дочь все еще стоит на берегу и в упор смотрит на хозяина; когда же она сама спустилась к берегу, он запрыгнул в лодку, оттолкнул ее от берега и крикнул им: «Вы только объедаете нас; мы не возьмем вас с собой». С этими словами соседи их по дому развернулись к ним кормой и двинулись в путь. Бедняжки – а ведь все их жалкое имущество, кроме покрывала с лежанки, было уже уложено в лодку – посмотрели им вслед, а затем друг на дружку в полном отчаянии и разразились слезами. Однако, когда лодка скрылась из вида, вдова вытерла глаза и сказала: «Не горюй, милая; мы просто должны будем обходиться без них». Но ребенка не так легко было утешить. Когда наконец девочка перестала плакать, мать сказала ей: «Пойдем поищем дом, где мы сможем жить». Они обошли все покинутые хижины, но везде видели только пустые стены и снятые занавеси – пока, наконец, не пришли в одну хижину без окон, где на стенах по-прежнему висели шкуры. Старшая сказала: «Здесь, в южном конце, мы и устроимся». И она сразу же выгородила себе комнатку подходящего размера, отделив ее от остального дома занавесями из шкур. Закончив с этим делом, сказала: «Теперь пойдем наружу и попробуем найти что-нибудь съедобное там, где обычно разделывают тюленей». Она взяла девочку за руку, и вскоре им действительно удалось собрать несколько маленьких кусочков жира и кожи; они тут же с жадностью проглотили их, поскольку весь день ничего не ели. После еды они прилегли отдохнуть, но из-за холода не смогли заснуть. На следующий день им удалось отыскать внутренности целого тюленя, но после этого ничего уже не находилось, так что из еды у них были только эти внутренности.

Последние запасы у них кончились в то время, когда вдоль берега проходят целые стада тюленей. Однажды утром они съели по маленькому кусочку и поняли, что остального хватит только на ужин. Тогда вдова сказала дочери: «Дитя, ты сильнее и подвижнее меня: ты должна пойти и выкопать яму вот там, под окном». Дочь сразу же послушалась и начала копать мягкую землю. Когда она закончила, мать повторила: «Ты быстрее и сильнее меня; беги и наполни яму водой». Девочка принялась таскать морскую воду, и к вечеру яма была наполнена. В тот вечер они доели последние кусочки еды и легли отдыхать, но заснуть так и не смогли. Рано утром мать сказала: «У меня, наверное, ничего не получится; и все же я, пожалуй, попробую добыть что-нибудь (при помощи колдовства)». Дочери эта идея не понравилась, да она и не верила в такую возможность; но мать сказала в ответ: «Когда я начну петь заклинания, я буду повторять их снова и снова, а ты должна внимательно слушать». Она запела и еще раз велела дочери внимательно слушать. Девочка прислушалась и вскоре услышала всплеск; она воскликнула: «Мамочка, в воде что-то движется!» Мать велела ей взглянуть, что там такое; девочка подбежала к воде, увидела маленькую морскую мышь и крикнула: «Ах, мама, это морская мышь!» Мать велела ей убить рыбу старым точилом (вероятно, это был амулет). Девочка послушалась; рыбку они сварили и разрезали пополам, отложив одну половинку на вечернюю трапезу. На следующее утро мать повторила попытку, и им удалось добыть рыбку неписак (морского воробья); еще через день, таким же способом, самца гаги – и далее, день заднем, маленького тюленя, затем крупного тюленя, небольшого дельфина, белуху и, наконец, нарвала. Женщина ободрала и разделала добытых животных, и на следующий день возле дома появились обильные запасы всевозможной провизии. Ближе к вечеру они поднялись на верхушку скалы, чтобы разложить на ее южном склоне тонкие полоски мяса сушиться. Когда они резали мясо, дочь вдруг воскликнула: «Мне кажется, каяк подходит!» – и оказалась совершенно права.

У одинокой женщины был один-единственный родственник, глубокий старик; и теперь этот бедняга, прослышав о том, как ее бросили и оставили одну в пустом доме, приехал посмотреть, не умерла ли она от голода. На тот случай,

если она еще жива, он привез в подарок морскую мышь. Подплывая к берегу, он увидел, что место, где обычно обдирали и разделывали тюленей, красно от свежей крови; он не поверил своим глазам и решил, что ему показалось. Затем он увидел, что женщины стоят на скале и пластают большие куски мяса для просушки, а затем и сами они весело сбежали к берегу встречать его. Он обратился к ним: «Вот я приплыл сюда, ожидая увидеть вас умершими от голода; скорее, я приплыл похоронить вас». Женщина ответила: «Вот какой ты старый глупец! Ну-ка, вылезай из своего каяка, раздели с нами нашу трапезу и нашу удачу!» Старик выбрался на берег, но не стал ничего пробовать, пока не вытащил свой каяк и не устроил его как надо на берегу. Тем временем женщина отварила мясо и приготовила ему чудесное угощение. Он наелся до отвала, что случалось с ним нечасто; а когда собрался домой, они нагрузили его каяк таким количеством припасов, что он едва не уходил под воду. Покидая их, он сказал: «Пока можно не опасаться, что вы погибнете от голода; когда все припасы у вас будут готовы, я приеду и увезу вас обеих отсюда». Когда он уплыл, женщины легли отдохнуть. На следующее утро вдова снова начала колдовать; однако, сколько она ни пела заклинания, как ни старалась, – и дочь тоже наблюдала и прислушивалась, как обычно, – поблизости не раздалось ни дыхания, ни плеска. Причина была в том, что духи обиделись на женщину за то, что она поделилась их дарами с другими людьми; и с тех пор ей никогда больше не удавалось кого-нибудь вызвать. Когда ее магическая сила полностью иссякла, а все запасы мяса были высушены, старик родственник приехал и забрал ее к себе, и там она прожила с ним остаток своих дней.

82. Исигарсигак

Однажды Исигарсигак вместе с младшим братом отправился в путешествие на север и не остановился, пока мороз не заставил их устроиться на зимовку; цели своей они достичь не успели. Только к середине следующего лета удалось им добраться до места назначения; там они встретили множество дружески и благожелательно настроенных к ним людей и потому решили провести следующую зиму вместе с ними.

Зима прошла без особых происшествий; но когда наступила весна, кое-кто из местных жителей начал поговаривать: «Летом мы наверняка увидим темную полосу». Это означало, что они собираются отправиться на Акилинек (землю за океаном); но чужаки не поняли, что имелось в виду. Однажды к Исигарсигаку подошел один человек и сказал: «Мы все собираемся в путешествие далеко в море к Акилинеку; в расчете на это тебе стоило бы собрать шкур на двойную обшивку для твоей лодки». Он так и сделал; когда же все приготовили для своих лодок новые кожухи, Исигарсигак обратил внимание, что местные жители каждое утро поднимаются на вершину холма и внимательно оглядывают океан. Иногда он поднимался туда вместе с ними, и тогда ему говорили: «Как бы нам ни хотелось поскорее пуститься в путь, пока мы не осмеливаемся». Но однажды утром он был разбужен стуком складываемых шестов – жители разбирали шатры и грузили лодки. Он увидел, что остальные уже почти закончили грузить вещи, и поспешил тоже снять шатер; он быстро собрал вещи, и все двинулись в путь. Лодки сразу же повернули от берега в открытый океан; когда верхний слой обшивки пропитался водой, набух и стал тормозить движение лодки, они обрезали крепления и сбросили его. Исигарсигак немного отстал и почти потерял надежду вновь увидеть землю, когда неожиданно услышал впереди крики «Земля!». Он внимательно прислушался и различил слова: «Широкая темная полоса!»; вскоре он и сам увидел ее. Он поднялся, встал в лодке и увидел впереди Большую землю. Все путешественники разразились радостными криками – ведь они пересекли океан без единого шторма. Они подошли к земле и обнаружили, что на ней в изобилии водятся северные олени. Они поставили лодки на стоянку и сразу же отправились на охоту, причем Исигарсигак и его брат убили больше всех оленей. Они решили остаться в этом месте на весь сезон. Через некоторое время раздались крики: «Лодки!» Исигарсигак вышел из шатра и увидел, что с севера подходит еще много лодок. Прибывшие в них путешественники тоже поставили шатры в этом месте; но Исигарсигак не захотел помогать им, а вместо этого остался в своем шатре. Однако прошло совсем немного времени, и у входа в шатер раздалось: «Исигарсигак и его брат приглашаются на песенные состязания» (нит – сатирические песни). Хотя Исигарсигак не имел никакого представления о пении, они с братом привели себя в порядок и вышли из шатра. Они увидели громадную толпу людей; все шли на холм, мужчины впереди, женщины следом. Как только их увидели, раздался крик: «Пусть выйдут вперед люди с востока!» Брат Исигарсигака первым исполнил танец и отошел в сторону. После этого вызвали Исигарсигака, но, поскольку сам он был не силен ни в пении, ни в танцах, он предложил вместо себя свою жену – а она была так умна и хороша, что никто не мог с ней сравниться.

Брат Исигарсигака был холост, и теперь он взял себе жену; он пришелся братьям жены настолько по душе, что те ни за что не хотели расставаться с ним. Поскольку сезон близился к концу, все стали собираться в обратный путь, в свою землю; для этого опять шили каждой лодке новую двойную обшивку. Хотя Исигарсигак был очень привязан к брату и не хотел оставлять его, умереть он все же хотел на родине и потому вместе со всеми своими соотечественниками готовился в путь. Наконец они отправились; но не успели отплыть далеко от берега, как Исигарсигак сказал своим: «Я вспомнил, что забыл разделить с братом целительное средство (т. е. амулет для здоровья и долгой жизни). Как жаль! Придется вернуться». Сказано – сделано; они вернулись назад и снова распаковали вещи. Исигарсигак открыл старинный ящичек и достал из него что-то вроде маленького уголька из очага – это и был амулет, данный им на двоих с братом. Он разломил его на две части и отдал одну из них брату. Вещи были вновь погружены в лодку; Исигарсигак направил ее в море и в последний раз оглянулся на брата, который стоял на берегу в белой куртке из оленьего меха. Им не суждено было больше встретиться, поэтому он не сводил с брата глаз, пока тот полностью не пропал из вида.

Лодки благополучно достигли собственного берега, не испытав в пути ни единой бури. Шло время. Исигарсигак начал охотиться на тюленей вместе со своими сыновьями, но они постарели и умерли в свой срок. Затем он стал выходить в море с внуками – сам он при этом не терял ни ловкости, ни силы. Только когда его внуки начали стареть, Исигарсигак почувствовал себя чуть менее ловким и гибким. Внуки очень любили его и часто навещали вместе с ним его любимое место – отвесную красноватую скалу, где во множестве вили гнезда чайки. Правнуки любили окликать его со скалы: «Смотри, мы на твоей любимой скале; спой нам». У него был чудесный голос; кроме того, он умел подражать крикам птиц, и это больше всего нравилось подросткам. Это поколение тоже умерло, и спутниками Исигарсигака стали уже их дети; но внукам его внуков уже приходилось носить его в лодку на руках и обращаться с ним как с ребенком. К этому времени его сильное тело ссохлось и стало легким, как у младенца; он почти ничего не ел, и им приходилось подносить к его носу пушинку, чтобы убедиться, что он еще дышит. Проходя в лодке мимо красной скалы, они говорили: «Мы сейчас в твоем любимом месте; спой нам»; прислушавшись, можно было услышать слабый, едва слышный звук, напоминающий птичий крик. В конце концов дошло до того, что он начал сосать одеяло; и однажды, когда за ним пришли, как обычно, пушинка перед его ртом не шевельнулась – он испустил дух. Что касается преклонного возраста, то Исигарсигак не имел себе равных в этой стране (Гренландии); он прожил не меньше, чем Нивнитак. Вполне возможно, что его младший брат прожил еще дольше, но никто о нем никогда не слышал. Именно через него все мы в родстве с народом Акилинека.

83. Аталиангуак

Аталиангуак был превосходным охотником на тюленей и жил, как холостяк, в большом доме вместе с несколькими двоюродными братьями. Весной он обычно уходил на лодке совершенно один ловить ангмагсат (мойву). Однажды вечером он вернулся в свой шатер после дня, проведенного на каяке в море, и с удивлением увидел возле него хорошенькую маленькую женщину. Она была в белых башмаках, с только что убранными в пучок волосами. Аталиангуак поспешно подбежал к ней, взял за руку и ввел в шатер, а после женился на ней. Когда сезон рыбной ловли подошел к концу, он загрузил лодку и пустился в обратный путь – жена гребла, он правил.