Мифы о Древней Руси. Историческое расследование

Прозоров Лев Рудольфович

Константин Рождённый в Пурпуре, X век, император Восточного Рима.

«Если потребуют когда-либо и попросят (…) росы, или какой иной народ из северных и скифских – а подобное случается частенько (…) о родстве через брак с василевсом ромеев, т. е. либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу (…) Ибо подобно тому как любое живое существо вступает в сношения с ему единородными, так и у каждого народа стало правилом вступать в брачные сожительства не с иноплеменниками и иноязычными, а с людьми того же рода и того же языка» [203] .

203

200 http://recuIt.by.ru/lib/byzantAb.htm#13

Вот так вот – наши предки это недостаточно

хорошая партия для ромеев, нарушение их «благородства», как там же сказано. К интереснейшему рассказу Константина о том, как византийцы строили хазарам крепости для войн со славянами и его же наставлению о науськивании печенегов на русские земли мы ещё вернёмся.

Ну, скажут нам, это они к язычникам так относились. А вот как только приняли славяне «святое крещение»…

Да ничего подобного! Император Никифор Фока называет уже сто лет как православных болгар «грязным и во всех иных отношениях низким скифским племенем… нищим и грязным племенем», а их царя Петра – «вождем, покрытым шкурами и грызущим сырую кожу» [204] .

204

http://www.ropnet.ru/sapsan/text/bizant/diakon/books/book%20IV.htm

Михаил Пселл о русах в середине XI века (опять же давно крещеных)

«Это варварское племя всё время кипит злобой и ненавистью к ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет повода для войны с нами» [205] .

Вот так они нас любили, «старшие братья по православной вере».

Обратите внимание – здесь везде претензии именно к племени славянскому и русскому. Ради интереса можете заглянуть, скажем, в труды Титмара Мерзебургского, которого православные публицисты вроде Егора Холмогорова записали чуть ли не в отцы-основатели русофобии, или хрониста Тевтонского Ордена (!) Генриха Латвийского, и попытаться отыскать там претензии к племени – не вере! – полабов или русских. На худой конец – «клюкву» вроде меню из женских грудей и сырых кож. Тот же Титмар говорит про пленную славянку, мать одного германского епископа – «язычница, но происхождения благородного». У Генриха любой венд, слав, русин (равно, впрочем, и земгал, латгал, лив), вставший под знамена Ордена, тут же становился «прекрасным, храбрым, доблестным» и пр. В то время как для византийца и православные славяне продолжали, как мы видели, оставаться низким племенем, варварами, кипящими злобой и пр.

205

http://www.miriobiblion.narod.ru/MP KIX.htm

И так, ради сведения – очень многими победами – над сарацинами, над сицилийскими норманнами – Византия X–XI вв. обязана сражавшимися под ее знаменами крещеным «россам» и славянским «варангам». Разумеется, злобным варварам, кто бы спорил…

Русские былины о Руси и Византии

Справедливости ради, наши предки вовсе не были такими уж лохами и терпилами, как иные их потомки, прекрасно зная, что «греки» – вероломные и коварные враги, охотно науськивающие кочевников на русские земли. И знали это задолго до проникновения к нам «западной историографии», коей евразийцы и прочие фанаты Второго Рима ставят в вину недоброжелательное отношение русских к своей «духовной матери».

Лучшее тому свидетельство – былина «Богатырское слово» [206] (она же «Сказание о киевских богатырях»). Это одна из первых записей былин, дошедшая до наших дней. Сказание дошло до нас в пяти списках, старший из которых относится к первой половине XVII в. Его героями являются семь киевских богатырей: Илья Муравленин/Муромец, Добрыня Никитич, Дворянин Залешанин, Алеша Попович, Щата Елизынич, Сухан Доментьянович и Белая палица, или Белая Поляница. Им противопоставляются сорок два цареградских богатыря, среди которых названы Идол Скоропеевич и Тугарин Змеевич [207] . В былине, вкратце говоря, рассказывается о походе киевских богатырей на Царь-град, причем его владыка, «царь Костянтин», угощает кочевников-«татар», вышеозначеных Идола Скоропеевича и тугарина Змеевича, а те обещают правителю православного Царьграда разорить Киев, привести в плен князя с княгиней, и привезти телегами «злато-серебро». Киевские богатыри, пробравшиеся на пир в Царьград в личине «калик перехожих», пресекают эти планы, истребляя «сорок двух богатырей» Константина, которого вполне логично именуют «недругом».

206

http://www.daw.ru/a-history-off-russia/1748.htm

207

http://www.vipstudent.ru/index.php?q=lib&r=23&id=1196626303&р=161

После

того, как Илью Муромца сделали «святым» – что произошло несколько позже самой ранней из записей «Богатырского слова» – акценты в былине о его визите в Царьград стали смещаться – в самом деле, ведь неудобно, что «православный святой» воюет с правителями Царьграда, этого «средоточия святости» и источника «истинной веры». Мог повлиять и массовый наплыв на Русский Север, кладезь былин, фанатично православных староверов, и модные разговоры девятнадцатого столетия о проливах и «кресте на святой Софии». Короче говоря, Идолище в Царьграде стало рисоваться захватчиком, а не желанным гостем и союзником против Руси, а Илья из победителя Царьграда стал его освободителем. Сиротливым воспоминанием о прежнем смысле былины повисают слова Ильи к не посмевшему подняться на Идолище побратиму: «выручай Русию от поганых!» [208] . «Русию», не Грецию и не Царьград спасал Муравленин изначально – но от кого, мы бы и не знали, если б не записи Московских времен.

208

http://www.byliny.ru/content/text/idolishe-v-zargrade

Впрочем, сказители особенно темой Ильи, как православного крестоносца, не увлеклись, и безмятежно перенесли действия Ильи из Царьграда в Киев, справедливо рассудив, что «Русию выручать» там все же удобнее.

Вторая, не менее откровенная былина, сохранившая память об отношениях Руси и Византии, это «Глеб Володьевич [209] ». Корсунью – византийским Херсонесом – правит коварная и жадная колдунья Маринка, грабящая русских купцов, и пытающаяся на переговорах отравить князя, заглавного героя былины. Русский князь убивает отравительницу – впрочем, еще до попытки отравления Глеб Володьевич инструктирует дружину на предмет обращения с жителями Корсуни: «Поезжайте-тко ко городу ко Корсуню, А скачите вы через стену городовую, Уж вы бейте-ко по городу старого и малого, Ни единого не оставляйте вы на семена».

209

http://www.byliny.ru/content/text/gleb-volodievich

Как видим, русские сказители знали цену Византии и без «западной историографии» и мифической «англичанки», что, подобно невоспитанному щенку, всюду «гадит».

З.Ы. а вот интересно – авторы мультфильма «Илья Муромец и Соловей Разбойник», столь возбудившего православных критиков в рясах [210] , неужели читали «Богатырское слово»? Или интуитивно дошли? В обоих случаях, как это нынче говорится – респект и уважуха!

И снова о греках и православном братстве

210

http://smelding.livejournal.com/141222.html

Выше мы уже обсуждали тему «братской любви» православной Византии к русским «варварам». Именно по происхождению, а не по вере, нимало не затухшей после крещения Киева в 988 году (для сравнения: у хронистов пресловутого Тевтонского ордена русский – а равно и венд, слав, латьгал, лив – перейдя в католичество и встав под черно-белые знамёна Ордена, моментально становился «отважным», «доблестным», «прекрасным», «храбрым»).

А тут наткнулся на совершенно поразительные примеры сохранения этой самой «братской любви» наших «старших братьев в православии» на Афоне, в этом средоточии византийской святости, вплоть до исторически очень недавних времен.

«Чудовищные формы приняла ненависть греков к русским монахам на Афоне. Греки считали, что Афон должен быть только греческим. «Варварским» славянским и русским монастырям там не место.

Красноречивой иллюстрацией этого стал начавшийся с 1875 г. т. н. «Пантелеймоновский» кризис,

связанный с националистической борьбой греческой партии монахов против русской в русском же Пантелеймоновском монастыре. Греки требовали, чтобы русские составляли только четвертую часть всего братства и не избирались в руководство монастыря. Страшная смута возникла, когда русской братией был возбужден вопрос об избрании русского игумена. Часть греческих монахов в знак протеста покинула монастырь в 1858 г., забрав из монастырской кассы значительную сумму денег. Афонский Протат, конечно, принял постановление в пользу греческой партии. И только с помощью посла России в Константинополе графа Н.П. Игнатьева русским удалось отстоять свои права и утвердить архимандрита Макария (Сушкина) в качестве игумена.