Мифы. Великолепный МИФ

Асприн Роберт Линн

Он заткнул мешочек за пояс.

– Какие еще другие? – подсказал я.

– Что? Ну, другие ассасины.

– Какие еще другие ассасины? – Я пытался сохранять спокойствие, но это плохо у меня получалось.

– Верно. Ты наверняка столкнулся с ними впервые, так ведь? Я бы подумал, что Гаркин…

– Ааз, ты не мог бы мне просто сказать?

– Понял. Конечно, малыш. Ассасины никогда не действуют в одиночку. Вот почему они никогда не промахиваются. Они работают группами от двух до восьми человек. Вероятно, где-то поблизости затаилась группа поддержки.

Учитывая уважение Иштвана к Гаркину, предположу, что он послал бы на такое задание не меньше шести человек, а возможно, даже две команды.

– Ты имеешь в виду, что все это время, пока ты возился с одеждой и мечами, в пути было еще больше ассасинов?

– Расслабься, малыш. Это резервная группа. Они будут ждать и сдвинутся с места самое раннее завтра утром. Такова профессиональная этика. Они хотят дать этому придурку пространство для маневра. Кроме того, по традиции ассасин, который выполнил задание, первым забирает себе любую добычу, валяющуюся поблизости, прежде чем появятся остальные, чтобы поделить все поровну. Все так делают, но считается хорошим тоном не замечать, что часть добычи была прикарманена до официального раздела.

– Откуда тебе так много известно об ассасинах, Ааз?

– Одно время гулял с одной… ммм… она была милая девушка, но совершенно не умела держать язык за зубами, даже в постели. Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли представители любой профессии охраняют свои секреты так же тщательно, как утверждают.

– Что случилось?

– С чем?

– С твоей ассасиншей?

– Не твое дело, малыш. – Голос Ааза внезапно снова сделался резким. – Нам предстоит работа.

– И что мы будем делать?

– Для начала похороним беса. Возможно, это собьет остальных с нашего следа. Если повезет, они подумают, что он захапал всю добычу и исчез. Такое происходит не впервые.

– Нет, что мы будем делать после этого? Мы готовимся к долгой дороге, но куда мы пойдем?

– Малыш, иногда ты меня тревожишь. Это даже не магия. Это здравый смысл военных действий. Во-первых, мы находим Иштвана. Во-вторых, оцениваем его силы. В-третьих, мы строим планы и, в-четвертых, осуществляем их, в смысле, убираем его.

– Послушай, Ааз, не могли бы мы на минутку вернуться к первому пункту? Где мы найдем Иштвана?

Он растерянно задумался.

– Разве ты не знаешь, где он?

– До сегодняшнего дня я даже не слышал его имени.

Мы долго сидели молча, внимательно глядя друг на друга.

Глава 5

Только постоянные и добросовестные занятия боевыми искусствами обеспечат долгую и счастливую жизнь.

Б. Ли [3]

3

Брюс Ли – великий мастер восточных единоборств из Гонконга и известнейший киноактер, умер загадочной смертью в молодом возрасте. (Прим. ред.)

– Кажется, я понял, малыш.

Сказав это, Ааз прекратил затачивать меч и осмотрел

лезвие. С самого начала нашего похода он использовал любую возможность, чтобы заняться своим оружием. Даже когда мы просто останавливались передохнуть у ручья, он брался затачивать лезвие или регулировать баланс. Мне казалось, что за последнюю неделю, просто наблюдая за тем, как он возится, я узнал об оружии больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.

– Что ты понял, Ааз?

– Почему люди в этом мире обучаются владению либо оружием, либо магией, но не тому и другому одновременно!

– Это как?

– Две причины лежат на поверхности. Во-первых, это вопрос обученности. Вопрос рефлексов. Ты будешь реагировать так, как тебя учили. Если тебя учили обращаться с оружием, ты будешь реагировать на кризисную ситуацию с помощью оружия. Если ты обучен магии, ты будешь реагировать с помощью магии. Проблема в том, что, если ты обучен и тому и другому, ты будешь колебаться, пытаясь решить, чем именно воспользоваться, и, скорее всего, потерпишь фиаско. Чтобы ничего не усложнять, Гаркин обучал тебя одной только магии. Вероятно, это все, чему он сам был обучен.

Я задумался.

– В этом есть смысл. Какая тут еще может быть причина?

Ааз улыбнулся.

– Кривая обучения! Если то, что ты рассказал мне о продолжительности жизни в этом мире, хотя бы отчасти верно, и если ты являешься примером того, как быстро люди в этом мире учатся, у тебя есть время только на то, чтобы выучить либо одно, либо другое.

– Думаю, я предпочитаю первое объяснение.

Он усмехнулся себе под нос и вернулся к заточке меча.

Раньше его иронические уколы меня бы обидели, но теперь я относился к ним спокойно. Похоже, у него имелась привычка критически воспринимать все в нашем мире, и меня в частности. После недели постоянного общения с ним меня бы насторожило лишь то, что он перестал жаловаться.

На самом деле я был вполне доволен своими успехами в магии. Под опекой Ааза мои умения росли с каждым днем. Одним из самых ценных уроков, которые я усвоил, было умение черпать силу непосредственно из земли. Для этого нужно было представить энергию как осязаемую силу, подобную воде, и, ведя вверх по одной ноге, набирать новую энергию в свой разум и одновременно по другой ноге отправлять истощенную энергию обратно в землю. Теперь я мог даже после тяжелого дня ходьбы полностью зарядиться энергией, просто постояв несколько минут неподвижно с закрытыми глазами и осуществляя этот энергетический обмен. Но Ааза, как всегда, это не впечатляло. По его словам, я должен был научиться делать это во время ходьбы, но я не позволил его ворчанию остудить мой энтузиазм. Я учился, причем быстрее, чем мог себе представить.

– Эй, малыш, принеси-ка мне кусок дерева!

Я улыбнулся про себя и огляделся вокруг. Примерно в десяти футах от меня на земле лежала ветка валежника длиной примерно два фута. Я неторопливо протянул палец. Ветка взлетела, плавно пересекла поляну и зависла в воздухе перед Аазом.

– Неплохо, малыш, – похвалил он. Затем его меч сверкнул и рассек ветку пополам. Обе части упали на землю. Он поднял одну и осмотрел разрез.

– Гм… возможно, еще есть надежда на этот меч. Почему ты дал им упасть?