Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
Шрифт:
И он и они молчали! Даже генсек не имел права нарушать традиций. Организационная же машина по всенародным выборам работала на полных оборотах. Раскручивали маховик в Московском комитете партии. В первую очередь его секретарь Виктор Гришин, который в это самое время находился в полной конфронтации с рвущимся к власти Горбачёвым. За Гришиным стояли совсем другие силы, которые эту власть отдавать не намеревались ни под каким видом. А как отнять и не давать? Только одним путём — заслужить у нынешнего Генерального секретаря такую весомую благосклонность, каковая имеет юридическую силу бесспорного завещания.
Гришин прилагал все силы, чтобы услужить! К встрече с избирателями спешно
А Черненко уже не хватало сил и энергии, чтобы устоять несколько десятков минут на собственных ногах.
Кто-то, наконец поняв, что ничего из этой шумихи не получается, предложил:
— Пусть выступит сидя… Закажем специальную трибуну!
И с трибуной ничего не вышло. Силы Черненко шли на убыль с каждым часом…
— Тогда давайте запишем выступление в больнице и пустим его по телевидению… Неужто мы не в силах что-то придумать? — предлагал тот же доброхот.
И приезжали в палату, где лежал смертельно больной человек, многолюдные бригады прикормленных телевизионщиков, сноровисто воздвигали хитроумные декорации, устанавливали на штативах тяжеленные камеры, полыхали тысячесвечовыми софитами, тянули шнуры микрофонов…
Черненко, накачанный лекарствами, едва оторвавшись от маски кислородного прибора, с тоской поглядывал на всю эту кутерьму, часто бросая взгляды в мою сторону, словно ища поддержки. Чем я мог ему помочь? Разогнать? Выставить вон? Но эту команду должны были дать либо врачи, либо он сам, либо члены Политбюро. Все молчали.
Вскоре организаторы маскарада поняли, что и эта затея окончательно проваливается. Черненко начинал задыхаться, едва только начинал раскрывать рот — лицо синело, грудь рвал кашель, с губ слетали разве что одни хрипы.
Кажется, все видели никчемность этой затеи, а по большому счёту — издевательства над больным, но никто не мог, не имел права отменить эту глупость. И ведь врачи, присутствующие здесь, не отменяли этого глумления… Выходит, и они не имели на подобный вердикт никакого права!
По различным «присутственным» необходимостям Черненко нет-нет да и доставляли в Кремль. Это не оставалось незамеченным…
Западная печать частенько публиковала репортажи о состоянии здоровья советского лидера, но в СССР этой информации старались не замечать. Германский «Штерн» опубликовал серию фотоснимков: охранник чуть не на руках вносит Черненко в кремлёвскую резиденцию, другой застёгивает пуговицы на его плаще, третий помогает взобраться по ступеням…
Удручали не фотографии в журнале, убивал тот факт, что всё это не было никаким преувеличением или хитроумным монтажом лаборанта — изображение на фотографиях абсолютно соответствовало истинному положению дел!
И всё же ту самую злополучную встречу с избирателями не отменили. Её только перенесли на другой день, а речь, «по поручению» кандидата в депутаты, прочёл сам «несдающийся» Виктор Васильевич Гришин.
Телевидение способно творить удивительные чудеса! Когда, повинуясь указу, народ дружно проголосовал за ставшего недееспособным депутата, сам депутат голосовал в… собственной палате кремлёвской больницы. На экране всё выглядело довольно весёленько — ковры, занавеси, члены комиссии в строгих пиджаках и с дежурными улыбками на устах, урна для голосования, восторженные очевидцы…
Финал — вручение депутатского мандата!.. Если бы не личный охранник, каким-то хитрым, поистине акробатическим манером удержавший Черненко со спины, история могла закончиться
Итак, по мнению Прибыткова, инициатива исходила от московского партийного секретаря Гришина, претендовавшего на пост преемника Черненко. Такой же точки зрения придерживается и В. Болдин, но он объясняет действия Гришина не только его стремлением продемонстрировать народу близость к генсеку, но и служебным положением, обязывавшим его в значительной мере быть ответственным за результаты выборов в Москве. Впрочем, вторая часть объяснения настолько слаба, что Болдин, по сути, отказывается от неё, прямо говоря о меркантильности побуждений хозяина Москвы. Повышенная активность Гришина встревожила Горбачёва.
В. Болдин:
— Начинались выборы в Верховный Совет РСФСР, и Константину Устиновичу предстояло баллотироваться в Москве. Учитывая его состояние здоровья, все заботы по организации выборов взяли на себя лидеры партийной организации столицы. В.В. Гришин, первый секретарь горкома КПСС, сам занимался избирательной кампанией генсека, собирал представителей общественности Москвы. От имени Черненко зачитывалось его предвыборное выступление. Такая акция не успокаивала людей, а лишь порождала различные слухи о здоровье Константина Устиновича. Говорили, что Черненко уже недвижим. И это было недалеко от истины. Тогда в больнице была организована запись его выступления по телевидению, вручение депутатского мандата. Рядом находился Гришин, некоторые другие партийные и советские работники Москвы. Эта телевизионная демонстрация «мощей», как злословили тогда, скорее напугала людей. Многие увидели не просто предвыборное выступление, а завещание Черненко, передачу им власти «по наследству», представление нового лидера — В.В. Гришина. Обеспокоило это и Горбачёва, а также многих других геронтофобов, кто уже начал опасаться престарелых лидеров.
М.С. Горбачёв и раньше хорошо представлял, что в Политбюро, аппарате ЦК имеются влиятельные силы, которые его не приемлют. Теперь это воспринималось уже как организованное действие, благословленное некоторыми авторитетами в Политбюро. Но если кто-то и надеялся выдвинуть Гришина на первую роль, то замысел такой был нереален. Ещё летом 1984 года авторитет московского лидера был подорван. Ему ставилось в вину вскрывшееся взяточничество некоторых руководителей столичной торговли, приписки в жилищном строительстве. Средства массовой информации сделали своё дело, и слухи о нечистоплотности руководства Москвы дошли до партийных организаций, всего населения столицы.
О. Захаров:
— Когда Черненко не мог из-за плохого самочувствия приезжать в Кремль на заседания Политбюро, то они переносились. Горбачёву он не поручал вести заседания Политбюро, вернее, не доверял, поскольку испытывал сильное давление Тихонова и других членов Политбюро, выступавших против Михаила Сергеевича.
Н. Рыжков:
— Горбачёв нервничал. Горбачёв маневрировал. Уже шла, по-видимому, закулисная работа по подготовке замены Черненко, ещё не умершего, но на глазах угасавшего. Уже московский лидер Виктор Гришин развернул беспрецедентную по бестактности кампанию по выборам Черненко в депутаты Верховного Совета РСФСР. Полагаю, многие помнят растиражированную газетами и телевидением безжалостную сцену вручения Гришиным Константину Устиновичу депутатского удостоверения — когда всё ещё живой генсек еле стоял перед камерой и вряд ли понимал что-либо из происходящего, а самоуверенный Гришин прямо-таки парил рядом с ним. Горбачёв ждал.