Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
Шрифт:
Ещё раньше Романова прочили в преемники Брежнева. Григорий Васильевич курировал в ЦК оборонные вопросы — те самые, за которые в своё время отвечал Леонид Ильич. Есть немало свидетельств того, что именно Романов должен был прийти на смену Брежневу. Об этом говорит в своих мемуарах, вышедших в начале 90-х годов, и президент Франции Жискар д’Эстен.
Жискар д’Эстен вспоминает тот период советской истории, когда «уходящий» Брежнев был занят подбором преемника. «…В разговоре наедине, — пишет он, — Герек сказал мне по секрету:
— Хотя
После громогласных сообщений прессы о некоторых, мягко говоря, неблаговидных действиях и поступках Романова слова «самый способный человек» вызывали лишь недоверчивую улыбку.
А что говорил по этому поводу сам Жискар д’Эстен, чья репутация как политика, так и мыслителя достаточно высока. «Эта информация(о перспективе Романова. — Н.3.) воскресила в моей душе одно воспоминание — мой визит в Москву в июле 1973 года… Глава советской делегации Кириллин организовал в нашу честь традиционный завтрак, на который был приглашён ряд высоких советских руководителей. Один из них поразил меня своим отличием от остальных, какой-то непринуждённостью, явной остротой ума. Он выделялся на общем сером фоне. Я спросил, кто это такой, и, вернувшись в посольство, записал: Григорий Романов…»
«…Когда на смену Брежневу пришёл Андропов, я понял, что в системе произошёл какой-то сбой и к власти пришёл не тот, кто намечался… А когда четыре года спустя Михаил Горбачёв, придя к власти, положил конец и так уже ограниченным функциям Романова, я сказал себе, что его поступок объясняется желанием устранить одного из тех, кто мог стать его потенциальным соперником в сложном и рискованном по своим результатам процессе модернизации Советского Союза».
Похоже, что Жискар д’Эстен лучше, нежели Горбачёв, понимал трудности, стоящие перед тем, кто взялся бы модернизировать такую страну. Что же касается Романова, то, как ясно из этого абзаца, он оказался одной из первых жертв на пути Горбачёва к своей перестройке.
В. Казначеев:
— Как и другие генсеки, Андропов произвёл перестановку кадров. Бывшему секретарю Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романову поручил промышленность и военно-промышленный комплекс, а Горбачёву оставил сельское хозяйство. Уравняв их во власти, Юрий Владимирович, по сути, столкнул лбами претендентов на его место. Противоположные по характеру, они вызывали разное отношение у окружающих. Деловые качества Романова потонули в его неразговорчивости. Неумение да и нежелание производить благоприятное впечатление отторгало от него людей, хотя он беззаветно служил делу.
Другое дело Горбачёв, общительный, улыбающийся, подтянутый, приятный, выступавший без бумажек, охотно беседовавший с журналистами, что было ново для членов Политбюро и народа. Его часто видели по телевидению, где он казался руководителем новой формации. И хотя сельское хозяйство под его руководством из года в год шло на убыль, этого никто почему-то не замечал, и в сравнении с Романовым он всегда выигрывал симпатии членов ЦК, Политбюро, читателей и зрителей.
В
Романов тоже стоял на своём. Но его сопернику опять повезло. К смерти Константина Устиновича приехал из-за рубежа наш долголетний министр иностранных дел А.А. Громыко и занял сторону Горбачёва. Его поддержка определила исход борьбы в пользу Горбачёва.
Михаил Сергеевич делал свою собственную игру. Как некогда он предал Кулакова, точно так же он теперь предавал Андропова. Видел ли это Юрий Владимирович? Может быть, видел, но не мог уже ничего поделать, весьма вероятно, что шатания Горбачёва прошли мимо него, он их не заметил. Недавно в интервью по телевидению, говоря об Андропове, своём благодетеле, сказал, что он неоднозначно относится к нему, что он якобы имел два лица. Комментарии излишни.
Горбачёв начал искать поддержку у ветеранов партии, которых, когда придёт время, он бросит на произвол судьбы. Именно он открыл встречу в Кремле со старыми коммунистами. Михаил Сергеевич стремился заполнить собой вакуум, образовавшийся вокруг генсека. Он работал на контрасте с Андроповым. Шеф КГБ был мрачный, нелюдимый, Горбачёв — открытый, общительный, Андропов — мстительный, Горбачёв — внешне более выгодно отличался от генсека в этом, казалось, что он готов идти на компромисс, работать с разными по возрасту и воззрениям людьми.
Таким образом Горбачёв официально становился одним из основных претендентов на пост генсека. Во время болезни Андропова он старался приблизить к себе всех своих потенциальных союзников, особенно в этот момент был обласкан «давний друг» Е. Чазов. Андропов больше уже не интересовал молодого карьериста, напротив, он, скорее, мешал ему со своими пробуксовывающими, непродуманными реформами, своей жёсткой конфронтацией с Черненко и «старой гвардией», с навязчивым желанием перетрясти кадры, когда со всех краев страны в Москву собирались периферийные чекисты, по старой привычке своим зорким оком продолжавшие подглядывать за всеми, в том числе и за ним, за Горбачёвым.
Роль яростного поборника резкой смены кадров и проведения реформ сталинскими методами теперь мало способствовала росту его популярности. И Горбачёв, что было ему не внове, меняет мундир кагебешного приспешника на цивилизованный пиджак последователя и единомышленника Фёдора Давыдовича Кулакова. Только Горбачёв имел множество преимуществ перед покойным. Он не отличался настойчивостью, честностью и бескомпромиссностью, теми качествами, которые столь нелюбимы в среде чиновников; напротив, Горбачёв был уступчивым, готовым колебаться вместе с линией партии. Однако подобное состояние длилось недолго. После того как здоровье генсека стало ухудшаться, Горбачёв вновь становится жёстким, нахрапистым ловцом власти. К его обязанностям по контролю за партийными кадрами добавляется ещё надзор за экономикой. Судя по тому, как стал вести себя Горбачёв в Кремле, стало ясно, что дни Андропова уже сочтены.