Михаил Орлов
Шрифт:
Жан Виктор сделал блистательную карьеру: в 30 лет стал бригадным генералом, через год — дивизионным. Однако он не сумел найти общего языка с откровенно рвавшимся к власти генералом Бонапартом. К тому же Наполеон увидел в Моро соперника и ничтоже сумняшеся обвинил его в причастности к роялистскому заговору… Проведя недолгое время в тюремной камере, опальный генерал в 1804 году уплыл в Америку, будучи в полной уверенности, что покидает бурлящую Европу навсегда.
Но тут вдруг ему пришло приглашение от русского царя. Призвать Моро в ряды своей армии Александр I намеревался ещё до начала войны, однако тогда ему что-то помешало. После смерти фельдмаршала Голенищева-Кутузова император
Вот только Жан Виктор прекрасно понял всю двусмысленность этого предложения и отказался от сомнительной чести. «Я готов идти во Францию с французскими войсками, но не скрою моего отвращения вступить в моё отечество с чужестранной армией», — писал он одному из своих друзей. Всё же бывший революционный генерал оказался в рядах такой армии — пусть и не главнокомандующим и даже не комбатантом, но всё-таки в качестве советника. Что ж, ему очень хотелось возвратиться во Францию…
Интересно, что опекать генерала Моро было поручено полковнику Михаилу Орлову, ранее сопровождавшему генерала Лористона и выполнявшему ряд других поручений деликатного, скажем так, свойства. Определённо, что даже к человеку, приглашённому им на роль главнокомандующего, Александр I стопроцентного доверия не испытывал!
Как мы сказали, штурм Дрездена оказался для союзников очередной неудачей. Город оборонял небольшой отряд маршала Сен-Сира. 13 (24) августа четыре колонны русских, австрийцев и пруссаков подошли к городу с четырёх сторон, и французы отступили, спеша укрыться за надёжными крепостными стенами. Александр I предложил ворваться в город на плечах противника, Моро его поддержал, но Шварценберг воспротивился — потом уже стало известно, что в это время австрийцы на всякий случай вели тайные переговоры с французами.
Князь Шварценберг предложил свой план осады и взятия Дрездена. План был вполне добротный, однако имел один весьма уязвимый пункт: штурм был назначен на 16 часов следующего дня — расчётное время подхода австрийских обозов…
К утру 14-го город был обложен со всех сторон. На холмах, окружавших Дрезден, стояли готовые к штурму батальонные колонны. Впереди сквозь завесу дождя смутно виднелись шпили и горбатые черепичные крыши…
Удивительно, но союзники не заметили, как в 10 утра, в сопровождении немногочисленного конного эскорта, в город проскакал Наполеон. Зато через четыре часа все увидели, как с гор к Дрездену устремились многочисленные колонны пехоты в синих мундирах — Бонапарт срочно возвратил войска из Силезии, и они беспрепятственно прошли в город. Таким образом, в Дрездене оказался стотысячный гарнизон, предводимый самим императором. Штурмовать город было безумием!
Но вместо того, чтобы немедленно отводить войска, австрийцы затеяли долгое совещание, в результате которого пришли именно к этому очевидному решению, но уже не успели его исполнить, так как наступил час наступления, никем не отменённого. По осаждённому городу, с полукружья протяжённостью в восемь вёрст, ударили артиллерийские орудия, затем в атаку пошла пехота… Идя на штурм крепости, батальоны не имели ни штурмовых лестниц, ни фашин, заготовить которые в таком лесном краю, как Саксония, не составило бы труда — однако австрийское командование о том не позаботилось. Промокшие от дождя ружья не стреляли, пехота шла, увязая в грязи и неся потери от огня противника…
Унылый вечер после неудавшегося боя генерал Моро провёл в обществе Михаила Орлова и Александра Михайловского-Данилевского — теперь уже штабс-капитана Свиты по квартирмейстерской части. Орлову разговаривать не хотелось, но он внимательно слушал беседу, впоследствии сохранившуюся в записках генерал-лейтенанта Михайловского-Данилевского.
— Вам пришлось воевать в Италии против Суворова, — спрашивал штабс-капитан. — Какого вы мнения об этом полководце?
— Суворов — один из величайших генералов. Насколько я знаю, лучше него никто не умел одушевить войска, никто не соединял в себе в высшей степени все качества военачальника…
— Как сравниваете вы Суворова и Наполеона?
— Сих полководцев никто не сумел превзойти в военном отношении, — бесстрастно отвечал генерал Моро.
«Интересно, — думал Михаил. — Что же тогда произошло с La Grande Arm'ee в России? Неужели и он думает, что во всём виноват “генерал Мороз”?»
На следующий день бессмысленное сражение возобновилось. Опять лил дождь, опять не стреляли ружья, поле боя вновь покрылось непроходимой грязью, но русские полки всё шли и шли в штыковые атаки. Зато кавалерия просто не могла сдвинуться с места, и даже сменить осыпаемые вражеской картечью позиции артиллерии было невозможно…
На исходе первого часа баталии император Александр со свитой подъехал к одной из австрийских батарей. Моро находился рядом с государем. Глядя на пехотные колонны, выходящие из ворот крепости для контратаки, генерал в задумчивости произнёс:
— Вот солдаты, которых так часто водил я к победе!
Но тут неприятельские ядра стали ложиться возле батареи, рядом с которой стояла группа всадников.
— Ваше величество! — забеспокоился Моро. — Здесь оставаться небезопасно!
Александр молчал и не трогался с места.
— Поверьте моей опытности! — воскликнул генерал и, поворотив лошадь, встал между французами и русским императором.
Легенда гласит, что группа всадников привлекла внимание Наполеона. Он поднял подзорную трубу, и первым, кого увидел, был генерал Моро. Бонапарт вскочил в седло, поскакал к пушкам. Опытный артиллерист, он сам навёл орудие и поднёс пальник… Грянул выстрел, и ядро, прогудев в воздухе, опрокинуло Моро на землю.
Так это было или нет — не скажет никто. Ядро оторвало генералу обе ноги и прошило лошадь. Раненого уложили на скрещенные казачьи пики, укрыли плащом и понесли в ближайшую деревню. Опытнейший полевой хирург лейб-медик государя Яков Виллие ампутировал генералу ноги, однако спасти его было невозможно… Умирая, Жан Виктор Моро бормотал слабеющим голосом: «Мне, мне, Моро, умереть среди врагов Франции!.. От французского ядра!..»
Помолившись за упокой души усопшего — прах генерала Моро был отправлен для погребения в Санкт-Петербург, — Орлов вновь возвратился в строй.
Русские быстро пережили неудачу под Дрезденом — вскоре, 17–18 (29–30) августа, была блистательная победа в ожесточённом бою под Кульмом…
Теперь численность союзных войск возрастала буквально день ото дня за счёт подходящих резервов; в ряды войск антинаполеоновской коалиции вливались отряды недавних французских союзников — пруссаков, австрийцев, саксонцев… Бонапарт не дерзал более противостоять этой силе, корпуса его отступали без боя, преследуемые по пятам «летучими» отрядами.