Михаил Ромм. Способ жизни

Хорт Александр Николаевич

Порой перелицовка выглядела весьма курьезно. Например, в оригинале «Ленина в 1918» рабочий, он же телохранитель вождя, постоянный спутник Василий перед отъездом на фронт зашел к шефу попрощаться. Возле входа в его кабинет спрашивает старушку-прислугу: «Он один?» Та отвечает: «У него Сталин». — «Не один. Неудобно мешать». И Василий просто просит передать, что, мол, заходил попрощаться.

В варианте 1964 года Василий опять спрашивает прислугу: «Он один?» На сей раз старушка отвечает: «Один». — «Один. Неудобно мешать». И просит передать, что заходил попрощаться.

Это вообще о логичности и правдоподобности сценария. Один или не один — в любом случае мешать неудобно.

Следует заметить, что Гольдштаб проявил чудеса непрактичности. Другой бы на его месте, козыряя таким творческим багажом — помимо

«Ленина в Октябре» Семен Леонтьевич сыграл Сталина в трех фильмах: «Первая конная» (1941), «Его зовут Сухэ-Батор» (1942) и «Александр Пархоменко» (1942) — выжал бы все, что только возможно, выбил бы себе гору льгот и привилегий, почетное звание… Однако Гольдштаб никаких преференций не получил. До 1940 года по-прежнему играл все ту же роль в Кировском драмтеатре. С 1941 года по 1944-й находился в эвакуации в Ташкенте, состоял в штате Ташкентской киностудии, затем стал директором эвакуированного Театра киноактера, вернувшись в Москву, работал на «Мосфильме», но ни одной роли на экране не сыграл. С 1947 года увлекся эстрадой, много гастролировал с концертными бригадами. В его программе был совершенно беспроигрышный, стереотипный для киноартистов номер: он рассказывал байки о том, как снимался в роли Сталина, и при этом демонстрировал ролики с фрагментами фильмов.

По-иному сложилась судьба второго «удаляемого» из роммовской дилогии: исполнителя роли Сталина в фильме «Ленин в 1918 году» Михаила Геловани.

В молодости этот разносторонне одаренный человек играл в разных грузинских театрах, затем увлекся кино, где был не только актером, но и режиссером.

Коренной переворот в его судьбе произошел в 1937 году, когда Геловани работал в Тбилисском театре имени Шота Руставели. Там поставили спектакль «Из искры возгорится пламя…» Михаил Георгиевич, ему было тогда 44 года, сыграл в нем роль Сталина. Критики и зрители встретили эту работу с большим одобрением, последовало много положительных отзывов. В то время на Тбилисской киностудии режиссер Михаил Чиаурели готовился к постановке фильма «Великое зарево», он тоже делался к двадцатилетию Октября… Короче говоря, Геловани оказался в нужный момент в нужном месте — его взяли в фильм на роль Сталина, здесь его тоже ожидал успех, и артист стал известен всей стране. И что тоже немаловажно — понравился вождю. По поводу первого исполнителя, Гольдштаба, тот поморщился и кокетливо пробурчал: «Слишком красив для меня». Игра же Геловани встретила у Иосифа Виссарионовича молчаливое одобрение. С тех пор в кино грузинский актер практически монополизировал роль Сталина. По инерции какие-то крохи достались пионеру сталинианы Гольдштабу, но в основном играл Геловани. В 1947 году сыграл вождя даже на сцене Большого театра — в опере В. Мурадели «Великая дружба». Сыграл — видимо, слишком громко сказано. Роль была без слов, актер просто появился на сцене в сталинском гриме. (Этого оказалось достаточно для того, чтобы в декабре 1955 года Геловани присвоили почетное звание Народного артиста Китая.)

В повседневной жизни Михаил Георгиевич использовал преимущества своего «руководящего» положения с максимальной выгодой. С 1938 по 1953 год он сыграл Иосифа Виссарионовича в пятнадцати фильмах! Благодеяния сыпались на него, как из рога изобилия. В 1939 году награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1946-м получил звание Народного артиста Грузинской ССР, в 1950-м — Народного артиста СССР. И четыре раза получал Сталинские премии (разумеется, первой степени) за исполнение ролей Сталина в фильмах «Великое зарево» (1941), «Оборона Царицына» (1942), «Клятва» (1946) и «Падение Берлина» (1949, самая известная картина с его участием).

Правда, у этой, простите за каламбур, медали имеется оборотная сторона. Геловани настолько сроднился с ролью Сталина, что других ему режиссеры не предлагали. Понимали: любые слова, произнесенные Михаилом Георгиевичем на сцене, обязательно будут проецироваться на образ вождя. Тогда в зале проявится соответствующая реакция зрителей. В подавляющем большинстве случаев — смеховая. (Помните казус Алейникова — Вани Курского в роли Пушкина?) Этого допустить нельзя. Не позволим расшатывать государственные устои. У нас незаменимых людей нет. Поэтому от греха подальше обойдемся без услуг товарища Геловани. Себе спокойней.

Хорошо жилось Михаилу Георгиевичу

до марта 1954 года. Катался как сыр в масле. Однако, надо отдать ему должное, не столько о себе заботился, сколько о других. Помогал знакомым в решении разных бытовых проблем: с квартирами, путевками и много еще с чем в этом роде. Люди уже так привыкли к этому исполнителю роли вождя, что отождествляли его, копию, с оригиналом и реагировали соответствующим образом.

Глава двадцать четвертая. Нон-фикшн

После оттепели постепенно наступал период застоя. Дела в стране шли ни шатко ни валко. В меру интересно, в меру скучновато. Но, в общем, уверенность у людей была. Уверенность в том, что жизнь с каждым днем будет становиться лучше и лучше. Человек устраивался на работу и через несколько дней мог сказать: «Мне здесь нравится. Буду работать до самой пенсии». И работал. Знал, что его предприятие не закроется, не обанкротится, что массовых сокращений штатов не бывает. Короче, жизнь налаживается, благосостояние улучшается.

В конце 1965 года зам. директора «Мосфильма» послал начальнику Управления авторемонтных заводов письмо:

Ордена Ленина киностудия «Мосфильм» просит Вас дать указание дирекции завода ВАРЗ о ремонте легковой машины «Волга» Народного артиста СССР кинорежиссера Михаила Ильича Ромма, который завершает в настоящее время ответственный сложный фильм^[63].

Ответственный сложный фильм назывался «Обыкновенный фашизм». Ромм работал над ним несколько лет.

В разных интервью Михаил Ильич рассказывал про эту картину-размышление. Как ни странно, указывал, что новая работа соприкасается с предыдущей — «Девять дней одного года». Тот фильм игровой, а этот документальный, тот о людях сегодняшнего дня, а новый о фашизме, о генезисе нацизма. Казалось бы, ничего общего. Однако в первом варианте «Девяти дней» у Ромма имелись большие документальные вставки. Он их потом выбросил, решил: если понадобится, обращусь к документам в чистом виде.

Михаил Ильич чутко следил за движениями и колебаниями общественной жизни. В нашей ли стране происходили кардинальные изменения, за границей ли, ему все было интересно. Он человек неравнодушный. Вот и новый фильм: режиссер подчеркивал, что в своей будущей работе не хочет ограничиваться только историей немецкого фашизма. Главная задача — попытаться заставить людей задуматься о том, почему и каким образом в ХХ веке, впитавшем в себя разнообразные достижения цивилизации, возникло такое постыдное явление.

^{Лауреат Национальной кинематографической премии «Ника» критик Майя Туровская}

^{21 марта 2008}

^{[РИА Новости]}

Масштабность замысла налицо.

Идея этого фильма возникла у известного искусствоведа Майи Туровской под впечатлением от книги Зигфрида Кракауэра «От Калигари до Гитлера: Психологическая история немецкого кино».

Калигари — это доктор, организовавший в 1783 году в Северной Италии серию убийств с помощью сомнамбулы, иначе говоря, лунатика. Он стал персонажем германской мифологии, ряда мистических литературных произведений и фильмов ужасов. Самый известный из них — «Кабинет доктора Калигари», поставленный в 1920 году режиссером Робертом Вине.

^{Кинокритик Юрий Ханютин}

^{[Из открытых источников]}

Будучи в середине шестидесятых членом художественного совета Второго творческого объединения «Мосфильма», М. Туровская нашла единомышленника. Им стал киновед Юрий Ханютин. Соавторы написали подробную творческую заявку на сценарий документального фильма, в котором будут исследованы причины возникновения и распространения таких человеконенавистнических явлений, как фашизм и нацизм.