Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
Петр Петрович (П.П. Гавриленко, живший в то время в Алма-Ате. – Н. К.) изредка пишет, но издали ему видно плохо, что творится в Уральской области. В частности, он писал о большом сбросе крупного рогатого скота и овец. Что нового в этой области? Как с зимовкой? С перспективами ее окончания? Сходи, пожалуйста, в обком, разузнай там и напиши. Я бы мог прямо обратиться… но боюсь оптимистически-казенной отписки, а это меня никак не устраивает.
У нас с экономикой благополучно, но вот снег за последнюю неделю сошел чистоганом, озимые голые и тревога уже щекочет где-то под дыхалом.
Ростовчане – знакомые тебе –
М. Шолохов.
PS. Жду обстоятельного письма! М. Ш.
Такой вот был преподан урок! Читатель, наверное, уже обратил внимание на то, что Михаил Александрович не только интересуется делами, просит обстоятельного ответа, но и сам очень ярко живописует жизнь на Дону.
И это – не единичный случай, не в минуту, как говорят, настроения, Шолохов всегда такой в переписке. В каждом человеке он предполагает наличие естественного любопытства, жажды познания.
Хочу привести еще одно письмо Михаила Александровича, присланное в апреле того же года. Даже приведенное мною не полностью, оно показывает, как небезразличен писатель ко всему, с чем ему приходится соприкасаться, как огорчается, как беспокоится, если видит нелады и промахи. Не зря говорится, что великое видно даже в малом.
Вот это письмо:
«Дорогой Николай!
Не мог своевременно ответить и теперь спешу поправить свою оплошность.
Недавно вернулся домой после почти трехмесячного отсутствия. Поездку по Скандинавии все же совершил, сопутствуемый М.П., дочерью и сыном. Самолетом до Копенгагена, поездом до Осло, поездом же до Стокгольма и оттуда самолетом до Хельсинки.
Побывал на деловых встречах и приемах у всех своих издателей, завершил все, что замышлял, и, признаться, изрядно устал из-за больной ноги ото всех этих поездок, визитов, банкетов и пр. чертовщины. Это не помешало мне побывать на фермерских хозяйствах, посмотреть на новое, что имеется у них. Пребывание в четырех этих странах, очень своеобразных и богатых, было во всех отношениях и содержательным, и интересным. Здорово хозяйствуют сукины сыны!
Летом в разное время приедут в Вешенскую с женами издатели Лихдхарт из Дании, Фьелд и Кристобель – из Норвегии и Швеции. Был в гостях – принимай сам. К осени пожалуют финны и японские писатели, так что лето будет «прибойное»… А все же хочу в июне побывать в ваших краях, порыбачить. Если же не удастся летом, то уж осенью всенепременно…»
Писатель подробно рассказывает о весеннем разливе Дона, о том, что по области придется много пересевать озимых хлебов, «да и погода что-то не радует, «високосная», с ветрами и бездождьем. Напиши, как у вас… До мая буду в Вешенской, а потом съезжу в Грузию недели на две-три…»
Сердце, ум великого писателя всегда живут заботами о родной литературе, о ее будущем. Об этом свидетельствовали его выступления на партийных и писательских съездах, на встречах с общественностью, об этом повествовали и его письма. Он пристально, по-отцовски следил за творчеством
«При встрече надо поговорить с тобой о твоих творческих планах. Тревожит меня то, что основное ты откладываешь «на после». А годы-то идут! И ты уже не молод, во всяком случае, – «молью траченый». Как бы не ошибся в расчетах… Обидно будет. Я понимаю, что хлеб насущный – великое дело, но во-первых: не хлебом единым, а во-вторых, если под этим «хлебом» понимать и «Волгу», и безбедную житуху, и пр. удовольствия, то времени на основное не будет. Надо смотреть правде в глаза. Мафусаилов век тебе не отпущен. Так-то, мил-сердечен друг! Но это только приступ к большому разговору.
Если выберусь в июне на Урал – поеду через Уральск. Если осенью – прямо на Фурманово. Но при всех условиях надо повидаться…»
Нетрудно понять, с каким нетерпением и волнением ждал я встречи, предстоящего разговора. Но все это произошло только потом, причем не единожды, а в 1968-м Шолоховы так-таки и не приехали на Урал. В своем письме я легонько намекнул «на измену»: дескать, что-то забываться стало Приуралье, предпочтенье отдается Грузии, теплому Причерноморью.
Михаил Александрович не замедлил откликнуться:
«Твоя гипотеза о тяге к югу и теплу несостоятельна. Дело проще: с грузинами у меня давняя дружба, и я уже несколько лет имею книжку почетного колхозника колхоза имени Ленина в Абхазии. Надо было побывать там и вообще посмотреть то, что не досмотрел в первый раз, вот и поехали, воспользовавшись любезным приглашением… Собственно, это был ответный визит на приезд в Вешенскую большой грузинской делегации, возглавлявшейся Леонидзе. Ведь тогда они приехали в довольно широком составе, прихватив с собой даже двух отличных певиц и композитора – автора известной песни о Тбилиси. В это время у меня гостил мой норвежский издатель г-н Фьелд с супругой, и они были совершенно покорены грузинскими концертами.
Поездка была занимательна, при встрече расскажу.
Сколь речь зашла о поездках, – желаю тебе приятного пребывания во Франции (в то время у меня предполагалась такая поездка. – Н. К.), только не вздумай, как Закруткин, свои поверхностные впечатления (а иными они не могут быть) об этой интереснейшей стране всунуть в какую-либо свою книжицу. «Развесистой клюквы» и без тебя хватает на литературных прилавках…»
И снова: «Попрошу тебя, не забудь только, информируй меня, хоть коротенько, о зиме, снегах, а туда, к весне поближе, – о паводке и видах на него…»
Такой он во всем, Шолохов, в большом и малом: прямой, принципиальный, сердечный, отзывчивый. Одним словом – Человек!
Вроде бы и недавно было, а прошла, кажется, вечность с того марта 1969 года, когда в нескольких номерах «Правды» появились новые главы из первой книги М.А. Шолохова «Они сражались за родину». Буквально через несколько минут после доставки этих номеров газеты уже ни в одном киоске не сыскать было. Труд свой над этой книгой писатель считал далеко не законченным, написанное, опубликованное в периодике он не включал даже в собрания своих сочинений, и поэтому объяснимы та жажда, та жадность, с которой набрасывались читатели на новые страницы романа о Великой Отечественной войне, написанные Шолоховым.