Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
А тем не менее, в начале 1930 года «Тихий Дон» выходит в свет в Париже, летом – в Стокгольме, осенью – в Амстердаме, Мадриде и Праге. С ноября 1929-го и в начале 1930 года «Тихий Дон» публикуется пятью изданиями в Берлине и Вене (в том числе одно издание – на русском языке!) и, вследствие нехватки книг в продаже, по указанию Э. Тельмана печатается одновременно двадцатью окружными газетами Компартии Германии. С 25 марта
1930 года по рекомендации Анри Барбюса «Тихий Дон» публикуется в газете «Юманите» – органе ЦК Компартии Франции – полным текстом из номера в номер, тиражом в 200 000 экземпляров, чаруя читателей Франции и проникая во французские колонии.
В январе 1931
В том же 1934 году «Тихий Дон»» как литературный шедевр, вызывает сенсацию в Софии, Варшаве и Нью-Йорке… Кстати, в США роман вышел с рекламой: «Тихий Дон» подобен «Войне и миру» Толстого». М. Горький». (Из интервью газете «Дейли геральд». 5.4.1934, Лондон), но радетели прославленных заокеанских свобод также вырубили 115 «опасных» страниц романа о русском царе, о мятежном генерале Корнилове, о самоубийстве атамана Каледина, об интервентах…
Коммунистическая и прогрессивная пресса Запада и Востока сразу же заметила и по достоинству оценила «Тихий Дон». Самая первая статья в зарубежной прессе принадлежит коммунисту Беле Иллешу (жури. «100 %» – орган Компартии Венгрии, Будапешт, 1929, март, № 3), в которой обоснованно было сказано, что в Советской России появился выдающийся талант, сумевший в своем эпосе отобразить «революцию в целом, от мира старого до социалистического». Бела Иллеш в этой же статье впервые называет Шолохова «новым Толстым», и это определение Шолохова вскоре было подхвачено многими зарубежными критиками и писателями.
Видимо, и этим объясняется тот факт, что на книжных рынках Европы и США, в библиотеках, среди читателей-пролетариев, студенчества и интеллигенции эпопея «Тихий Дон» с 1930 года потеснила даже такие знаменитые произведения, как «Жан Кристоф» Р. Роллана, «Сага о Форсайтах» Д. Голсуорси, «Семья Тибо» Роже Мартена дю Тара.
Выступления буржуазной прессы были противоречивы. Одни критики, предвзято умалчивая о художественных достоинствах романа, именовали «Тихий Дон» большевистским, агитационным и социально опасным. Другие – а таких было большинство – называли роман классическим. Коммунистическая и прогрессивная пресса Запада и Востока с 1930 года пропагандировала «Тихий Дон» как новинку пролетарской литературы, как великий эпос пролетарской революции.
Редакция коммунистического журнала «Линкскурве» (Берлин, 1929, № 3) дала блестящую оценку шолоховской эпопее в соотнесении с лучшими произведениями советской литературы и русской классикой, и эта оценка прозвучала своеобразным ответом всем тем критикам-рапповцам, которые на родине писателя, в Советском Союзе, именовали Михаила Шолохова «попутчиком» и «не пролетарским писателем» (жури. «На литературном посту», М., ред. Л. Авербах), «реакционным романтиком» («На подъеме», Ростов-на-Дону).
«…И то, что
1929–1935 годы приносят молодому Шолохову всемирную известность и славу нового Толстого!
В чем же тайна столь блистательного успеха «Тихого Дона»? В чем величие Михаила Шолохова-писателя?
Каждый человек, читая и перечитывая «Тихий Дон», испытал и испытывает огромное эстетическое наслаждение и очарование от волнующей сопричастности к главным героям романа – к Григорию и Аксинье, к Наталье и Ильиничне, ко всем событиям, отраженным в романе, и это художественное воздействие Шолохова, как писателя, неотразимо для уже нескольких поколений читателей «Тихого Дона» во всех странах мира.
Так в чем же секрет, в чем же тайна Шолохова и его «Тихого Дона»?
Прежде всего – в гениальности, партийности и народности таланта Шолохова. Этот огромный художественный талант открыл нам
А. Серафимович еще в предисловии к «Донским рассказам», высоко оценив национальную самобытность Михаила Шолохова.
Однако в романе «Тихий Дон» М. Шолохов продемонстрировал перед читателями поразительный бросок вперед в творческом росте и возмужании. Этот расцвет таланта, развернувшийся в «Тихом Доне», действительно удивил мир!
В «Тихом Доне» Михаил Шолохов предстал перед читателями как могучий писатель-новатор в стиле, в проблематике, в изображении народа и революции, в развитии лучших традиций русской классики на новом этапе ее развития.
В 23 года Михаил Шолохов создал свой самобытный и неповторимый стиль, свой поэтический язык, столь богатый метафористичностью, явил миру свою особенную интонацию и музыкальность строя своего слога, открыв в «Тихом Доне» так изумившее миллионы читателей свое, шолоховское видение Человека, общества и мира Природы в их естественном бытии, движении и перспективе.
Именно эта национальная самобытность стиля, чрезвычайная оригинальность таланта так изумила всех читателей и сразу же поставила Михаила Шолохова рядом с гигантами русской классики – Пушкиным и Гоголем, Достоевским и Толстым и еще живым Максимом Горьким.
Но величие Михаила Шолохова состоит еще и в том, что он в «Тихом Доне» проявил себя как человек ленинской принципиальности, великой личной смелости и огромной прозорливости.
Как известно, объектом своего романа Шолохов избрал донское казачество, о котором к середине 20-х годов в Москве и в Ростове было издано немало книг историков, а за рубежом – мемуаров белых эмигрантов. Михаил Шолохов хорошо знал всю эту литературу.
Важно отметить, что в трудах историков: Н. Янчевского, в сборниках «Пролетарская революция на Дону» под редакцией А. Френкеля, в хрестоматии «Гражданская война в России» С. Пионтковского (Москва, 1925), в книге Ивана Калинина «Русская Вандея» (1925), в неопубликованной, но имеющейся в архивах «Вандее российской революции» С. Сырцова (быв. председателя Донбюро РКП(б) в 1919 г., члена ГВС Южного фронта и начальника Гражданупра Дона) казачество рассматривалось не в классовой дифференциации, а как сословный монолит, как сплошь контрреволюционная каста, как «русская Вандея»!