Мик Джаггер
Шрифт:
«Мир в действии» не стал углубляться в историю дела (хотя такая необходимость прямо-таки лезла на глаза), но ограничился нетипично мягким форматом — дискуссией между Миком и четырьмя представителями истеблишмента, которых он умудрился заставить так истерически броситься на свою защиту. Беседовали с ним редактор «Таймс», его новый защитник Уильям Риз-Могг, епископ Вуличский доктор Джон Робинсон, бывший министр внутренних дел и генеральный прокурор, лейборист лорд Стоу Хилл и крупнейший священник-иезуит отец Томас Корбишли. Встреча проходила в саду лорд-наместника Эссекса сэра Джона Рагглза-Брайза и была окружена охраной, какая сегодня наблюдается только на встречах глав стран «Большой восьмерки».
Дискуссию
Контрастным рельефом здесь проступил конфликт поколений, о котором бесконечно говорили и писали с середины пятидесятых; шестидесятые, невзирая на всю свою революционность, положения не изменили. С одной стороны, в садовом кресле развалился сдержанный и клевый двадцатичетырехлетний юноша в бабочковых шелках, доставленный в сельский Эссекс на вертолете; с другой — втиснувшись на одну скамью, восседали четверо мужчин средних лет, которым пришлось тащиться аж из Лондона на машине, — плотные костюмы, вечерняя щетина, явное смущение и тревога.
Съемочная бригада «Мира в действии», начитавшись про Мика Джаггера, ожидала, что он безжалостно воспользуется моментом, раз истеблишмент отдали ему на растерзание, — может, двинет звонкий манифест, который сплотит детей цветов, как в 1381 году Уот Тайлер сплотил дартфордских крестьян, или, по крайней мере, возмутится испытаниями, выпавшими ему и его родным. Бригада не учла таланта Джаггера приспосабливаться к любому окружению и подражать их акцентам. В результате получилась уютнейшая беседа, в которой, ко всеобщему потрясению, бабочка говорила на языке лепидоптерологов. И доказала, что совсем не кусается.
— Мик, — промолвил Уильям Риз-Могг, смахивая больше на епископа, чем на редактора газеты, — вас зачастую воспринимают как символ бунта, матери осуждают влияние «Роллинг Стоунз», считая «Роллинг Стоунз» бунтарями. Полагаете ли вы, что против общества, в котором вы живете, надлежит бунтовать, [и] бунтуете ли вы?
Неужто все так страшились вот этого любезного молодого человека, явно красноречивого и умного, однако почтительного и скромного?
— Ну, разумеется, мы считаем, что в обществе не все гладко. Но до последнего времени мне не приходилось вести подобных разговоров, поскольку я не считал, что мое положение и мои знания позволяют мне вещать на такие темы… Я стараюсь не дискутировать о религии или наркотиках… Я никогда не пытался стать общественным лидером. Но общество само выталкивает тебя на эту позицию.
Лорд Стоу Хилл:
— Мистер Джаггер… вас слушают миллионы молодых людей. — [Камера уставилась на широченную обаятельную улыбку, — разумеется, эти губы ни за что не воспользовались бы приличной и всеми любимой шоколадкой столь недостойным образом.] — Я хотел бы спросить вот о чем: как вы представляете свое влияние на них? Ваша личность, ваш подход к музыке и ритму и так далее — как вас надлежит понимать, особенно молодежи?
Мик:
— Ровно так же, как в юности, когда я начинал: развлекайтесь изо всех сил — чем молодежь, собственно, и пытается заниматься, не обращая внимания ни на какую ответственность,
Вскоре он уже не просто отвечал на вопросы, но, как он сам удачно выразился, вещал на темы широкого социального спектра, точно на дебатах в Лондонской школе экономики… перемены в жизни молодежи середины двадцатого столетия… существенный рост достатка и доступа к коммуникациям… недавние расовые выступления в Америке, которые к тому же подталкивали белых американских подростков к анархии… доктрина Тимоти Лири «врубись, настройся, отпади» (нет, он ее не разделяет)… размывание личностной свободы в США и Западной Европе… вмешательство государства в дела прессы и органов вещания… перемена роли закона, который из защитника свобод превратился в их недруга… Он явно занял место ведущего Уильяма Риза-Могга — ни разу не повысив голос и не сказав ни единой гадости. Он вовсе не смеялся над их неуклюжими попытками понять его и ему подобных — он смотрел их глазами… хвалил их за то, что достойно похвалы… критиковал в мягчайшей манере. «Наши родители пережили две мировые войны и Депрессию. Нам ничего такого не выпало… Вы, я не сомневаюсь, делаете все, что в ваших силах… для вашего поколения».
Риз-Могг:
— Какие, по-вашему, качества предложит миру ваше поколение? В конце концов вскоре оно станет доминирующим.
Мик:
— Я, вообще-то, не хотел бы формулировать новый кодекс жизни или морали и так далее. Мне кажется, в нашем поколении никто этого не хочет.
О наркотиках, естественно, беседовали в таком же абстрактном социологическом ключе; боже упаси, чтобы эти любезные, осторожные губы затягивались косяком или сосали кислоту из кубика сахара. Согласен ли он, осведомился лорд Стоу Хилл, что некоторые наркотики — к примеру, героин — суть «преступление против общества»?
— Это преступление против закона, — отвечал Мик. — По-моему, это преступление против общества не больше, чем прыжок в окно. — (Но разве не следует надлежащим образом карать за преступления против общества?) — Людей надо наказывать за преступления. А не за страхи общества, которые могут оказаться и беспочвенными.
Каковыми они в данном случае, похоже, и были.
Спустя несколько недель «Новости мира» опубликовали коротенькую заметку о том, что Мик Джаггер отозвал свой иск о клевете. Не будет ни извинений за ложные обвинения, ни внесудебного возмещения ущерба или судебных издержек — Мик попросту выбросил белый флаг. То было предостережение всем знаменитостям: какую бы отвратительную ложь ни напечатала столь богатая и безжалостная газетенка, сколь ни подорвала она вам репутацию, справедливости вы не добьетесь. Поп-звездам, особенно чувствительным к грязным журналистским трюкам и зачастую не обремененным эффективным менеджментом и юридической поддержкой, рекомендовалось стиснуть зубы и терпеть.
«Новости мира» не только одержали полную победу, сэкономив сотни тысяч фунтов; газета к тому же получила возможность негодовать по поводу гипотезы, высказанной Китом в суде, — мол, вероятно, «НМ» заслала Кислотного Царя Давида в «Редлендс» провокатором и стукачом. В воскресенье после суда передовица дезавуировала, как выразился редактор, «чудовищное обвинение… Обвинение, совершенно лишенное доказательств… обвинение, выдвинутое в зале суда… что помешало нам вовремя его опровергнуть… Эти возмутительные предположения, разумеется, полностью лишены оснований. Ни прямо, ни косвенно, ни до, ни во время, ни после этого дела мы не контактировали с мистером Шнайдерманном». «НМ» признала, что оповестила полицию Западного Сассекса, однако, внезапно окутавшись туманной невнятностью, сообщила, что сама получила информацию от «читателя».