Мика и Альфред
Шрифт:
Наверное, потому что американец говорил по-немецки примитивно и плохо, это прозвучало жестоким приговором. Не хватило у американского летчика-инструктора знания языка своей бабушки, чтобы облечь горькую пилюлю в сладковатую глазурь мягко выстроенной фразы.
— Плевал я на всех, — ответил ему Мика. — Пока полетаю и так, а потом ко мне приедет мой сын, и я обучу его всем премудростям нашего с тобой дела. Уж он-то получит пилотское свидетельство, это я тебе ручаюсь!
И Мика подумал об Альфреде, который вот-вот должен был уже потерять свою невидимость и перейти
Гурам Жвания нашел настоящего русского авиамеханика, который когда-то, лет пятнадцать назад, сбежал из туристической группы и остался на Крите. А спустя пять лет после побега женился на гречанке и даже сумел организовать маленькую мастерскую по изготовлению ключей от чего угодно. Так как сей промысел всегда находился под пристальным вниманием местной полиции, то Гурам и там навел справки насчет этого пожилого русского мужика. Аттестация была отменной, и беглый авиамеханик вместе с женой переехал на Микас-Айленд.
К концу второй недели он уже настолько разбирался в ранее неведомом для себя аэроплане, что американские механики — японец и мексиканец — только руками всплескивали от удивления!
По истечении двух недель дополнительного пребывания группы «Каролина Эйркрафт» на острове Альфред по компьютеру перевел на счет компании положенную сумму, а Мика выписал еще и подарочно-призовые чеки каждому из трех американцев. После чего они были отправлены катером в Ираклион, откуда и улетели в свою Северную Каролину.
В ожидании прибытия группы российских старых творцов с семьями вечерами Мика стал по памяти читать Альфреду курс «Теории полета». Очень ему помогала одна из тех полутора тысяч книжек, которые Мика когда-то перевез из России в Германию. Эту книгу Мика помнил со своего детства. Когда-то Сергей Аркадьевич Поляков купил ее для Мики на Литейном. Это была книга американского летчика Ассена Джорданова «Ваши крылья», изданная задолго до Второй мировой войны в Нью-Йорке, в «Фанк энд Уэйнджнэлс компани» и переведенная московским «Воениздатом» в 1937 году.
С УБИЙСТВАМИ было покончено. Все, что нужно было получить от этих «заказов», было получено. Все, чего нужно было достичь, достигнуто. Оставалось ждать тех, ради кого это совершалось…
— Лавочка ликвидирована! — сказал Мика и заставил Альфреда разрушить всю свою таинственную систему связи, базировавшуюся на тоскливых, беспомощных и безнадежных объявлениях службы знакомств во всех русскоязычных газетах Германии. — Начинается совершенно новый этап жизни!..
Так бодро закончил Мика, подумав про себя, что у него лично этот этап завершающий. Если не сказать — предсмертный.
Прошло еще три с половиной недели, и «Санфлауэр дель вебб компани», точно уложившись в контрактные сроки, отпраздновал окончание всех видов работ на Микином острове.
Мика и сильно подросший, но пока еще не всегда видимый Альфред — в основном на компьютере теперь работала Пусси — оплатили оставшиеся счета «Санфлауэра» и, взаимно удовлетворенные, распрощались друг с другом.
«Санфлауэровцы»
Тридцать два домика — белые и прекрасные, нафаршированные самой современной бытовой техникой, с телефонной станцией спутниковой связи, электричеством и всем необходимым для спокойной и творческой жизни — стояли в густых зарослях Микиного острова и ждали своих хозяев. И над их крышами высоко-высоко в небе плыли кроны гигантских пальм…
А будущие хозяева этих домиков все не ехали и не ехали.
И в душу старого Мики, Полякова стало заползать беспокойство. Почему Россия тормозит выезд стариков, до судьбы которых ей все равно нет никакого дела?
Неужели все зря?…
Неужели девятнадцать оплаченных убийств… Нет — двадцать! Последнее — двадцатое — было совершено совсем недавно в Лас-Вегасе для пополнения островного фонда российских стариков…
Неужели те двадцать УБИЙСТВ, которые сократили Микину жизнь минимум на пять лет, были совершены зря?!
Хотя как можно говорить — «зря»? Те, кого убивал Мика Поляков, не имели никакого права на существование!!!
Во внутреннюю, в мысленную легализацию и оправдание последних двадцати убийств, совершенных Микой, в голову ему лезли изъезженные, замшелые журналистские штампы и сравнения, сотни раз читанные и всегда вызывавшие раздражение своей убогостью — «холерные вибрионы», «чумная бацилла», «саранча, сжирающая все на своем пути»… И дескать, истребление которых — дело «святое и правое!»
Сказал же он тогда в Москве у Думы своему Альфреду, что волки — это санитары леса. Тоже достаточно пошловатенько…
Но ведь не зря сказал! Наверное, чувствовал затылочными долями мозга, что необходимо как-то назвать то, что он делает. Как-то облагородить совершаемые им убийства, оправдать свои жуткие истребительские функции. Добро бы он за это денег не получал…
Так ведь получал же! И получал больше, чем любой другой киллер, который стреляет из винтовки с оптическим прицелом, или тупо взрывает самодельным устройством, или уж совсем простенько — убивает «Клиента» в подъезде его же дома из старого пистолета «ТТ» с глушителем. А «ТТ» с глушителем это же просто курам на смех! Все равно что «Запорожец» обуть в колеса от «ягуара»…
Нет, не зря Мика получал такие гонорары! После убийства, сделанного М. С. Поляковым, никогда не возникало уголовное дело. Никого не нужно было «покупать» — ни милицию, ни другие службы. И дактилоскопические лаборатории могли заниматься своими делами, а не бросаться на исследования и идентификацию Микиных отпечатков… Не было никаких отпечатков, господа! Никаких следов, стреляных гильз у брошенного оружия. Ни черта там не было.
А на кладбище так спокойненько.Ни врагов, ни друзей не видать,Все культурненько, все пристойненько,Исключительная благодать.