Микеле

Лин Хэндус

После выхода из больницы у меня началась депрессия, пришла бессонница, потеря аппетита, боязнь людей и прочие прелести бытия, куда окунается больной, одинокий, сломленный человек. Не удивительно, что при таком нервном напряжении мои переживания дали однозначный рецидив. Уже через полгода врачи диагностицировали у меня онкологическое заболевание. В то время у меня было похожее с твоим состояние, часто посещали мысли о смерти. Мне не хотелось бороться за жизнь. Все виделось в черном свете, ни одного светлого пятна, только мрак, холод и

безнадежность. Мне хотелось забыться и умереть.

Из состояния депрессии и ожидания смерти меня вывела дальняя родственница мужа. Она по-своему переживала за меня, видела, что из-за переживаний от меня осталась только оболочка, но о моей новой проблеме и поставленном диагнозе не знала. Грета часто навещала меня, приносила фрукты, пыталась впихнуть в меня что-то вкусное, если уж я почти перестала есть. Однажды она поинтересовалась, не хотела бы я с ней совершить путешествие в Шри Ланку. «Зачем? – предложение удивило меня неожиданностью, хотя по большому счету мне было все равно – ни путешествий, ни изменений в жизни я не хотела. – Почему так далеко, чуть ли не на край земли?» Много позже я узнала, что Грета долго и целенаправленно искала, как и чем помочь мне опять встать на ноги. Вытолкнуть в жизнь. Помочь обрести новое счастье.

Вернуть радость и удовольствие.

Я буду ей до конца жизни благодарна. Настойчивой женщине достало терпения и упорства уговорить меня отправиться в неизвестную страну на долгих пять недель. Ты не устал?

Андреа участливо посмотрела на неподвижно лежащего Сашу и тут же повернула голову в сторону открывающейся двери. В палату вошла средних лет дородная медсестра. Лицо ее добродушно улыбалось.

– У нашего больного время для туалета и процедур. Гостья может подождать в коридоре, но лучше приходите завтра.

Кантор не спеша поднялась со стула и обратилась к Глебову:

– Я обязательно приду завтра, тогда и договорим. Принести тебе что-нибудь? Книги, газеты, фрукты?

– Нет, спасибо. Приходите сами, я очень хочу дослушать вашу историю.

Андреа Кантор ласково погладила тыльной стороной ладони щеку Саши, ободряюще улыбнулась и пошла к выходу.

Глядя сзади на стройную, подтянутую фигуру, мало кто мог бы отнести эту энергичную женщину к поколению пенсионерок.

„Время убивать и время исцелять“ ⁴⁾

Глава 6 Флоренция, Тоскана 1490

– Чтобы вы знали, маленькие лентяи, Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди был таким же беспечным, часто рассеянным, а также непрактичным, как некоторые из вас. Но! – старый Бертольдо ди Джованни поднял кверху скрюченный артритом указательный палец и покачал им из стороны в сторону, призывая учеников к вниманию. – Господь одарил его величайшим талантом. Все его существо жило одним только искусством, а душа – темами, которые он выбирал для бессмертных картин. Он был влюблен в выбранное дело, отдавал ему все время.

Он отдал бессмертным картинам жизнь.

За отрешенность от земного

и преданность любимому делу, видные с юных лет, его прозвали Мазаччо, странный чудак. Те, кто любил этого чудака, относились к нему с уважением и почтением. Те, кто завидовал его таланту – с презрением.

Великий, великий живописец… Известнейший мастер Флорентийской школы живописи. Он первым разрешил изображенным на картинах апостолам стоять во весь рост.

Поставил их на всю ступню.

Поколения художников до него не знали слова перспектива и изображали апостолов, стоящих на носках. Тогдашние неучи-скептики душили его новшество в объятиях недоверия, пессимизма и зависти. Вопреки нападкам, Мазаччо доказал, что целостность его картин не нарушилась даже на сотую часть браччо⁵⁾.

Великий Мазаччо первым начал изображать фигуры людей в перспективе. До него никто этого не делал и не умел. Первый! Он стал самым первым! Наш земляк был верным католиком и сюжеты для своих бессмертных картин брал из Деяний апостолов. К сожалению, Господь несправедливо забрал Томмазо к себе таким молодым. Бедному Мазаччо едва исполнилось двадцать семь лет. Ах, какая потеря для Флоренции, какая потеря для Италии…

Никто в мире не завидует серости. Это так.

Завистники идут по пятам только за талантливыми, лучшими и выдающимися. В народе давно поговаривают, что и тут не обошлось без яда, который подсыпали завистники в еду Мазаччо… Слухи не возникают на пустом месте, но правды нам не узнать никогда.

Что за несчастная судьба…

У вас, зеленой поросли, пока недостает фантазии увидеть темы своих будущих картин. Откройте пошире глаза, и ваши застоявшиеся мозги зашевелятся и оживут при копировании картин великого Мазаччо. Вот этим и займетесь.

Старый Бертольдо прислонил голову к рукам, охватившим деревянный посох и замолчал, задумавшись. Редкие полудлинные волосы, выбивающиеся из-под малиновой шапочки, прикрывающей голову, расползлись белой паутиной по темному платью.

Ученики, собравшиеся после сиесты в церкви Санта Мария дель Кармине, молча переглядывались. Учитель велел им собраться в капелле Бранкаччи для копирования фресок Мазаччо. Днем раньше каждый их них уже знал, какую из картин будет изучать и срисовывать. Всего в этой капелле Мазаччо успел полностью закончить шесть фресок – именно на них обращал пристальное внимание пришедшей молодежи их учитель.

Юноши стояли неплотной группкой и обсуждали сцены из жизни святого Петра, впервые увиденные в капелле. Кому-то понравились живо написанные головы с отчетливо изображенными на лицах эмоциями. Другие зачарованно смотрели на сцену исцеления больных. И всех до единого поразила картина, на которой Петр по приказанию Христа извлекает деньги из живота рыбы, чтобы заплатить ими подать. Юноши взволнованно переходили от картины к картине, захваченные величием сюжетов, фантазией и тонкостью работы мастера.