Миклош Акли, или история королевского шута.
Шрифт:
– Чего вам?
– Пинту вина и чего-нибудь закусить.
– Господин, вижу, не здешний?
– Из Вены я.
– И застряли тут?
– Это уж точно, сказано: застрял. Хотел бы закусить и сразу же в путь, если найдется на чем.
– Гм, - хмыкнул трактирщик, без восторга почесав в затылке.
– Так все же что велите подать, барин? В сочельник у нас в Братиславе в трактирах ужин не готовят. Потому что все наши гости у себя дома ужинают. Вот мы ничего и не стряпаем. Я и сам через час запираю трактир и отбавляюсь к дочери на ужин. Там меня
– Ну хоть немножко сыру может быть найдется? Или кусок холодного мяса жареного? А то проголодался я как волк.
Немолодой трактирщик пошел на кухню, но быстро вернулся назад в совершенной растерянности.
– Ей богу, ничего нет. Ополченцы тут гуляли у меня сегодня в обед, так они и черта с рогами слопали бы, если бы нашли. Прямо как саранча какая. А, знаете чего барин? Ежели вы и в самом деле голодны, окажите нам честь, пойдемте со мной, дочка моя обрадуется гостю. Она тут живет, неподалеку. Через два дома отсюда.
Акли поколебался.
– А зять мой извоз держит. Авось после ужина он же и отвезет вас в Вену, - уже приветливым тоном уговаривающего человека заговорил немного чудаковатый трактирщик.
– Об эту пору в Братиславе ой как трудно найти извозчика. А под рождество - и того труднее. Лошади, ей, конечно, все одно, что рождество, что не рождество. А вот кучера без большой охоты в такой день лапшу с маком променяют на дальнюю дорогу.
– Спасибо за доброе приглашение, - отвечал Акли, соблазненный обещанием раздобыть для него повозку.
– Если я в самом деле не обременю...
– Ну вот еще!
– возмутился трактирщик.
– Да ежели я кого-то привел!..
– Меня зовут Миклош Акли, - представился он трактирщику, поскольку в таких случаях приличествует называться.
– А меня зовут Михаем Геленчером. (Они пожали друг другу руки). И кто ж вы будете? Мастеровой какой, или иное у вас какое-нибудь занятие? Если не обидитесь, конечно, на мой вопрос?
– До сих пор жил тем, что веселил кого-то.
– Ну что ж, ведь я тоже живу тем, что люди ко мне в заведение повеселиться приходят. Вот и выходит, что мы с вами - коллеги, как я посмотрю...
Больше они ни о чем не говорили. Просто Геленчер покричал в жилые комнаты, позвал кого-то: "Эй, Рябина, выйди". На его зов явился небольшого роста паренек с рябым, как терка, лицом. Ему-то трактирщик и поручил, уходя, заведение:
– Ты, Рябина, здесь останешься. До девяти часов. Ежели кто зайдет стаканчик пропустить. Или может быть наши "тутошние" пришлют за вином. Из тех беззаботных, кто до сих пор о запасе не подумал. Хотя они и заслужили смерть от жажды. Словом, в девять закроешь трактир и с ключами - к нам. К Жуже, то-есть.
С этими словами он подхватил Миклоша Акли под руку и повел в конец улицы, к Матяшу Тооту, где - не хочу задерживать читателя длинным рассказом - Жужика Геленчер, пухленькая дочка трактирщика, подала такой ужин, что и его величество король пальчики облизал бы.
Сначала были копченые колбаски в капустных щах, затем они продолжили
За ужином Акли много съел и выпил, а затем много говорил - и все о таких интересных делах, что как-то незаметно прилетела половина времени, оставшегося до всенощной. Рассказы его всем в доме понравились. Собравшиеся слушали буквально разинув рот.
Только два малыша уснули - один на руках у матери, другой на коленях у отца.
– Иди укладывай ребятишек, Жужа, - сказал под конец старый Геленчер.
Раздевая детей, мать заметила, что пальчики ее сыночка Палини сжаты в кулачок, и он что-то в нем держит. Раскрыла пальчики, и что же видит? Настоящий золотой, кёрмёцского золота. Посмотрела - у девочки, у Като, и у той тоже в кулачке золотой поблескивает. Перепугалась женщина до смерти, побледнела. Только незнакомец и мог им деньги дать - больше некому. Выбежала из комнаты, где кровати стояли, подозвала, дернув бровью, старого отца.
– Что за человека ты сюда привел к нам, тятя?
– таинственно зашептала она.
– А почему ты спрашиваешь?
– удивился старик.
– Потому, что ты сказал: бедный - он.
– Ну и что?
– А он по-настоящему золотому дал каждому из наших малышат.
– Ну что ж, значит хороший он человек, отблагодарить тебя за ужин пожелал.
– И что же нам теперь делать?
– А положим-ка ты их незаметно ему в карман. Потому как и мы - тоже хорошие люди. А ну, давай мне эти два золотых!
Старый Геленчер был довольно хитрым человеком. Он сперва предложил тост, а во время тоста по венгерскому обычаю обнял гостя, да так, словно переломить пополам хотел, а тем временем незаметно опустил ему в карман оба золотые.
Гость тоже предложил тост за хозяев дома, пообещав, что никогда не забудет их гостеприимства и пригласил, если кто из них когда-нибудь попадет в Вену, навестить его дом, что будет для него большой честью.
– Слишком велик город для того, - отвечал хозяин.
– Да и не часто мы ездим в Вену. Ну а уж если случится такое, как вас там разыскать?
– А вы только спросите господина Акли в императорской резиденции. У часовых, или у кого угодно.
– Черт побери!
– вскричал старый Геленчер, очень уж походит это все дело на историю с кантором из Цинкоты, которого в гости приглашали...
Тем временем заявился рябой подручный трактирщика, племянник старого Геленчера (из тех Геленчеров, что живут в Чаллокезе). Ужин ему был оставлен на малом огне - до его прихода. Рябой Геленчер-младший принес весть, что в город прибыли новые дворяне-ополченцы и тоже принялись штурмовать трактир. Насилу от них отбился. Требовали вина, ужин и комнату - переодеться.