Миколка-паровоз (сборник)
Шрифт:
Зато для Янки Гришкин крик обернулся, прямо скажем, трагедией. То ли с перепугу, то ли просто нечаянно он соскользнул с доски, поросшей зеленоватым мхом, и в тот же миг все наши парашютисты увидели, как Янка стремглав полетел с крыши и, зацепившись за ржавый гвоздь штанами, повис над землей. Он до боли сжимал ручку зонта, который тоже почему-то зацепился за крышу и не проявил ни малейшего намерения продолжать спуск вместе с нашим парашютистом.
Вся команда вскрикнула, пораженная и испуганная, а Гришка-Лисапед помчался к дому, часто семеня ногами, словно крутил
И не успела команда прийти в себя, как послышались пугающие звуки. Сомнений не было: сдавали Янкины штаны. Они расползались, подозрительно потрескивая по всем швам. Это добавило отважным воздухоплавателям еще больше страха.
— Штаны! Янка, спасай штаны! — закричали они, понимая, что ничем помочь храбрейшему из храбрых уже не смогут.
Да где уж тут было спасать штаны: и минуты, должно быть, не пролетело, как половина штанов осталась болтаться на гвозде, а Янка низринулся дальше вниз, совершая самый что ни на есть свободный прыжок.
Зажмурились, прикрыли глаза дрожащими ладонями ребята из парашютной команды. И сразу же собрали все мужество и посмотрели снова на белый свет. Увидели нечто невообразимое. Храбрейший из храбрых, едва достигнув земли, вдруг подпрыгнул снова кверху, да так высоко, что казалось, он вот-вот очутится опять на крыше. Но это лишь казалось. Янка просто-напросто выскочил из крапивы. В правой руке у него желтела рукоятка от зонтика, который еще пританцовывал на крыше, а левой отважный парашютист держался за то место, где, согласно всем правилам и обычаям, надлежало быть штанам.
— Ну, как? Жив? — кинулись к нему остальные воздухоплаватели, тревожась за участь первого из их среды человека, который изведал все прелести свободного падения.
— Жжет, ох и жжет же, хоть в холодную воду садись, — чистосердечно признался воздухоплаватель, приземлившийся в не совсем заданном районе.
— Что жжет-то? — недоумевал Женька из 17-й квартиры.
— «Что, что»! Не видите, что ли? Крапивища кругом…
Неловко было смотреть на Янку, когда жалостливо морщилось у него лицо и на глаза накатились слезы, когда рука его непроизвольно почесывала места, обожженные жигучкой-крапивой.
— Нечего и говорить, хорошая затея — без штанов в крапиву сигать! — пытался шутить Янка, но шутки у него не получалось.
Так неудачно завершилась первая попытка нашего Янки побывать с парашютом в воздушной стихии. Да и сам парашют — прибор для замедления скорости падения тела в воздухе — имел жалкий вид. В молчаливом смущении достали ребята с крыши то, что осталось от бабушкиного зонтика, и клочья Янкиных штанов. Потом залезли в кусты смородины и почти весь день штопали, клеили, латали, стараясь замаскировать хоть как-то следы аварии на зонтике и в Янкиной одежке.
Да разве все замаскируешь!
Гришка-Лисапед по своей несознательности наделал такого тарарама на дворе, так суетился и болтал, что… Ужасен был его рассказ о том, как сиганул Янка «из-под самых облаков на землю» и остались от него после этого только штаны, да и те рваные. И весь наш двор кинулся на поиски отважных парашютистов, зовя
Теперь вы знаете, с чего начинал свою летную карьеру Янка с нашего двора. Досталось ему, конечно, прежде всего от бабушки, но и отец не остался в долгу.
— Ты слыхал, как надо прыгать, сынок. Но знать нужно и как приземляться. Ну кто ж, скажи, пожалуйста, на крапиву-то прыгает? Да еще не в полной форме…
Что ответишь на такое отцу? Ничего. Прав папа, как всегда: наперед думай, как приземляться будешь!
Зато с бабушкой Ариной Янка немного попререкался. Та все охала да ахала и смахивала слезинки:
— Такой редкостный зонтик — и на тебе. Еще при царе Александре куплен! Материал добротный, не то что нынче. И ручка — из слоновой кости. И кружевная оторочка…
Не сдержался Янка и угрюмо проговорил:
— Какой там материал — сплошное сито. И вообще, разве при царях бывало что-нибудь хорошее! Совсем несознательная вы у нас, бабушка. Ишь, про царя — да со слезами…
Само собой, бабушке Арине нечего было сказать в ответ на такие слова. И ничего она не сказала, только горестно вздохнула: дескать, может быть, ей штаны Янкины дороже всякого царя… Всхлипнув напоследок, добавила насчет зонтика. Дорог он не потому, что при царе был куплен, а потому, что напоминает ей молодые годы, а кто же недруг своей молодости, кто не бережет память о ней…
— Вот проживешь с мое, Янка, тогда узнаешь…
Янка понял, что переборщил малость, и пошел с бабкой на примирение. Да и то сказать, не такая уж она сердитая, как порою может показаться. Бормочет, бормочет всегда под нос себе, будто злая-презлая, отчитывает Янку, потом вдруг положит ему на тарелку самые румяные оладьи и польет сметаной, потом две столовых ложки вишневого варенья наберет на розетку. Ну, а простудится Янка, кто днями и ночами просиживает возле кровати, одеяло под бока подтыкает! Все она, бабушка Арина. Маму Янка не помнит совсем, померла она давно. Вот и живет он с бабушкой и папой. Дома-то все время, бабушка. Что с того, если она нет-нет да и поворчит на него и даже всплакнет?..
История с тем злополучным парашютным прыжком кончилась общим добрым миром. Не верите? А даром, что ли, в тот же вечер вишневое варенье переливалось через край розетки и Янка облизывал столовую ложку!
— Ешь, лакомка, да береги одежку! Разве легко мне, посуди сам, с моими старыми глазами иголкой орудовать.
И долго-долго царил бы мир в их квартире и во всем доме, если бы не этот бабушкин любимец, кот Васька. Надо же было ему попасть в руки авиаторов! Мало, что ли, по чердакам лазить, воробьев гонять да мышей ловить, — так нет! — потянуло и кота в воздушную стихию. Правда, если говорить начистоту, сам кот нисколечко не виноват в своих полетах: это Янкиных рук дело, Янкина затея.