Микромемуары мудрого майора
Шрифт:
Скандал грозил перерасти в уголовное дело и снятие руководства института с должности. «Ну и кашу я заварил», – думал Андрей. Его с командой не «порадовали» внеочередным нарядом. Дабы избежать дальнейшего скандала, всех отпустили по домам. Да и кормить курсантов уже было нечем и негде – столовую закрыли многочисленные, понаехавшие по жалобам родителей, комиссии. Начпрода сняли с должности, ходили слухи, что и посадили. Оказалось, начпрод «смошенничал», и под видом качественной крупы, приобрел за бесценок червивую «пшёнку», списанную в одной из военных частей. Так что, сам того не желая, Андрей отправил двести тридцать новоиспеченных курсантов в незапланированный отпуск за две недели до присяги. К этому времени должны были решить
****
– Не поступил? – спросила мама, увидев Андрея на пороге раньше обещанного им срока.
– Мам, я же в милицейской форме. Поступил. Просто червями стали кормить, и я всех отпустил по домам.
****
«История не знает сослагательного наклонения», – думал позже Андрей. Если бы не «морская болезнь», был бы Андрей лётчиком; не поскромничал бы и передал Алевтине Петровне для решения две задачи вместо одной – инженером; одень другой пиджак – не встретил бы Лёху и не думал о карьере милиционера. Да и в случаях с экзаменами, Бикалов и однофамилец оказались кстати. У каждого в жизни бывают ситуации, когда «если бы…», то жизнь сложилась бы именно так, а не иначе. И у Андрея впоследствии было немало таких ситуаций, в корне меняющих его дальнейшую судьбу. А может, и ещё будет…
«Лень и Пенолюкс»
Увольнения в институте МВД, где обучался Андрей, были не столь редкими, как в армии при прохождении срочной службы, но и не так часто удавалось в них побывать, как хотелось. Каждый курсант, конечно же, хотел бы проводить дома каждые выходные, но ведь кому-то надо и службу нести. Всеобщие увольнения случались в период каникул и майских праздников. А обычные увольнения случались примерно раз в два месяца, наиболее же достойным выпадала честь сходить во внеочередное увольнение за совершение какого-либо подвига.
Андрей подвигов не совершал (не Геракл, всё-таки, и не Супермен) и отдыхал от казарменного быта и надоевших лиц, а также угощался мамиными пирожками с такой же частотой, как и все. Приезжать из увольнения надо было к утреннему разводу, не позже 08.00 ч., поэтому на первую утреннюю электричку приходилось вставать очень рано (около 02.00ч.), а лучше вообще спать не ложиться. В электричке, обычно поспать не удавалось, поэтому в ночь перед приездом в институт, он практически не спал.
В этот раз, по приезду из «увала» в казарму, он также не выспался. Ну и ладно, лекции можно перетерпеть, а на самоподготовке – шапку под голову, и баю-бай. Обычно, в понедельник, в классе для самоподготовки стояла мёртвая тишина – высыпались все. И кто был в увольнении, и кому просто не хватило времени выспаться ночью. А спать курсанту хочется всегда. Однако, отоспаться Андрею не удалось. Сразу после утреннего развода, заместитель командира взвода Кирьянов (или просто «замок Кирюша»), «обрадовал» Андрея, что тот сегодня дежурит по курсу. Изначально в графике дежурств Андрея не было, но Кирюша что-то невразумительно мычал про «распоряжение начальника и его личное изменение графика», типа, он сам тут не причем.
«Как всегда, трындит», – подумал Андрей. – «Похоже, землячки опять откупились от дежурств, как и покупали увольнения, вот он и прикрывается начальником».
Неизвестно, по каким причинам Кирюшу назначили «замком», но предоставленной ему властью тот пользовался с удовольствием и извлекал из этого свои дивиденды. В увольнение чаще всего ходили курсанты-земляки Кирюши из числа «мажоров». Папаши забирали сынков на больших внедорожниках (хороший понт – дороже денег), а остальные молча завидовали. У Кирюши родители не обладали такими средствами и возможностями, вот он и «дружил» с «мажорами». Им – увольнение и освобождение от нарядов и дежурств, ему – что-то
«Хрен с тобой, утырок. Схожу в наряд. Лучше подежурить, чем тебе жопу лизать или выкупать у тебя «увалы», – думал Андрей, собираясь отдохнуть после обеда, перед заступлением на суточное дежурство. Андрей был командиром отделения, поэтому ему предстояло дежурить по курсу в качестве дежурного, вместе с двумя дневальными. Согласно «Кирюшиного» графика, в его отделении очередь дежурить выпала шестнадцатилетнему Боброву и девятнадцатилетнему Круткову. «С ними проблем не будет», – решил Андрей. – «Уберут быстро и чисто, и гонять не придется».
Перед заступлением поспать тоже не удалось, так как их взвод располагался не в «кубриках», как другие три взвода, а на «взлетке», то есть, фактически, в коридоре. Постоянно звонил телефон с тумбочки дневального (она была огорожена стендом с информацией и не являлась препятствием для звуков), сами дневальные орали постоянно друг другу, находясь в разных концах коридора. Дежурный с тумбы тоже орал, причем им обоим.
Так как дневальные были из своего отделения, Андрей решил вздремнуть попозже, ночью. После отбоя Коля Крутков и Женя Бобров подбросили монетку, решая, кому мыть туалет и «умывалку», а кому «взлетку». Мыть кафельные чертоги выпало Боброву, и он со вздохом направился выполнять не очень чистую работу. Пока Крутков драил «взлетку» (главное – стереть «чиркаши» от подошв берцев), Андрей стоял на тумбе. После окончания уборки, Андрей проверил чистоту, всё было чисто. Не как в операционной, конечно, но и не хуже, чем обычно у других. Оснований для недовольства начальника курса подполковника Дубинина они не представляли.
Дневальные опять подбросили монетку, решая, кто будет в какой очередности спать. Обычно дневальные спят по очереди, деля ночь пополам (примерно с 00 до 03, с 03 до 06), дежурный же совсем не спит, бдя за тишиной и спокойствием на курсе и охраняя чуткий сон товарищей. Можно почитать книгу или разгадать кроссворд, поковырять в носу и даже (О нет! Это же злостное нарушение!!!) поспать. Но всё это можно делать втихаря, чтобы не «спалиться», ибо на тумбе по уставу положено только стоять, тупо уставившись в стену напротив или читать устав внутренней службы, и ничего более, никаких детективов.
Обычно, после уборки, один дневальный идёт отдыхать лёжа (а попросту – спать), второй находится на тумбе. Это не та тумба с ящиками и высотой с полметра и выше (для тех, кто не служил), а постаментик высотой около десяти сантиметров. Дежурный в это время слоняется без дела по коридору, ибо заняться ему ночью решительно нечем. По долгу службы нечем, а остальное под запретом. Когда Крутков проснулся и встал на тумбу, Андрей решил нарушить запрет и самым наглым образом поспать, для чего закрыл на щеколду дверь. Вообще, входа в расположение курса (первый «б» находился на пятом этаже пятиэтажки) было два – один непосредственно напротив тумбы, второй с левого торца коридора. Центральный вход со стороны улицы всегда был открыт, через него обычно все и заходили, включая дежурного по институту, всевозможных начальников и командиров, а также сами курсанты. Второй же вход с улицы открывался редко, так как подъезд был крайний, и идти до него всем было лень. Этот вход использовался начальником курса, ключ от входа у него был всегда с собой.
Колян читал книжку, сидя на стуле перед тумбой. Андрей посмотрел в глазок двери, убедившись, что площадка перед дверью снаружи видна хорошо.
– Колян, я дреману чуток. Если кто будет ломиться в дверь, сначала разбуди меня, потом уже открывай. Хорошо?
– Угу, – пробурчал Колян, не отрываясь от книжки.
«Пусть читает, так хоть не уснет», – подумал Андрей и рухнул в кровать, находящуюся в метре от тумбы, обняв ПР-74 (резиновая палка – символ «власти» и отличительный признак дежурного по курсу от обычных курсантов) и надвинув кепку на глаза.