Микстура от разочарований
Шрифт:
— Эммерсоны все равно собираются искать другое жилье, поближе к дому своей замужней дочери, — Сара уже поняла, что ничего не добьется, но хотела вытащить последний козырь.
— Да, дорогая, мистер Эммерсон как-то упоминал об этом в одном из своих посланий, — небрежно ответил мистер Фоскер. — Я уже написал своим знакомым в Лондон, чтобы они подыскали других арендаторов.
— И вы ничего мне не сказали! — вспыхнула Сара.
Как он мог поступать с ее наследством подобным образом? Как будто был полноправным хозяином, а не временным распорядителем!
— Никогда
— Вы немедленно должны написать вашим знакомым, чтобы они прекратили поиски! Если я захочу сдавать свое поместье, я сама найду арендаторов! — громко и отчетливо выговорила она и резко поднялась на ноги.
Мистер Фоскер не стал даже вставать, в его понятии бессовестная девчонка не заслуживала никакого уважения. Сара хлопнула дверью и убежала в свою комнату, чтобы излить обиду в слезах, а мистер Фоскер поспешил в супружескую спальню — миссис Фоскер следовало поскорее узнать обо всем случившемся.
В эту ночь супруги долго не спали, их встревоженные голоса отчетливо слышны были в тишине старого дома, и Сара с тоской думала, что-то ждет ее назавтра, когда против нее объединятся дядя и тетя.
За завтраком все шло как обычно — сытные блюда, пересказ вчерашних сплетен, только дядя ел меньше, чем всегда, а болтовня тетушки казалась несколько более принужденной.
Сара видела плохие сны и едва смогла сделать несколько глотков чаю, ей становилось дурно при одном взгляде на тарелку с копченым лососем. Едва завтрак окончился, она поторопилась в сад, уже полный предчувствия осени.
Но в одиночестве насладиться последними, самыми яркими из своих роз Саре не удалось: миссис Фоскер устремилась за ней, как только мистер Фоскер сделал знак следовать за племянницей.
Сара покорно согласилась присесть на скамью и послушать дорогую тетю. Нет особой надобности приводить здесь все то, что говорила миссис Фоскер на протяжении трех четвертей часа. В целом ее речи повторяли высказывания мужа, но она строила свои доводы более тонко, упирая на сострадание и добросердечие Сары. Она убеждала девушку поверить, как им будет не хватать ее общества, как грустно и одиноко будет она чувствовать себя в чужих краях… да-да, конечно, это ее дом, никто с этим и не спорит, но все же она слишком давно порвала связи с ним, чтобы почувствовать себя там счастливой. В Сент-Клементсе и окрестностях живут все ее друзья, и кто знает — может быть, кто-то из них составит ей пару… На это Сара только горько усмехнулась, но слова тети посеяли сомнения в ее белокурой головке. Кто знает, может быть, она действительно поступает жестоко, намереваясь оставить родственников в нищете?
Тетушка перешла к вреду, который будет нанесен ее репутации столь несообразным статусу юной леди поступком, и, наконец, заговорила о благодарности, какую, по ее мнению, надлежит испытывать мисс Мэйвуд за все те невероятные усилия, что
— Подумай о том, как старался твой дядя дать тебе образование… — продолжить ей не удалось.
Миссис Роберта Ченсли, не видевшаяся с подругой уже два дня, решила исправить эту оплошность и явилась к Фоскерам, чтобы обсудить с Сарой предстоящий день рождения. Наклонившись, чтобы понюхать розы, Бобби услышала кое-что из того, что говорила миссис Фоскер, и появилась ппезапно, как кара небесная.
— Образование? — без колебаний перебила она разглагольствования миссис Фоскер. — О каком образовании вы говорите, мадам? Разве вы видели в этом доме хоть одного учителя Сары?
Потрясенная этим выпадом, а особенно его неожиданностью, миссис Фоскер утратила дар речи, что Бобби, конечно же, никогда не могло угрожать.
— Долгие годы ваш супруг не трудился покупать племяннице платья и отапливать ее комнату, угрожая ее здоровью, что уж тут говорить об образовании!
— Как вы можете… — миссис Фоскер задохнулась, возмущенная и немало напуганная.
Бобби внушала ей страх едва ли не со дня ее свадьбы, когда она так опрометчиво пожелала видеть мисс Уэвертон подружкой невесты.
— О, еще как могу, миссис Фоскер, — Роберта нарочно не обращала внимания на умоляющие взгляды Сары, призывающие ее замолчать. — Ваш муж дал Саре крышу над головой и пропитание, конечно, в те короткие промежутки времени, что она проводила в его доме, а не в гостях у кого-либо из друзей. Что ж, за эти благодеяния она вполне расплатилась с ним, если вспомнить о том, как безбедно он жил эти семь лет. Вряд ли он смог бы позволить себе брак с вами, будь это иначе!
Сара закрыла лицо руками, ей больше всего хотелось уйти и не видеть продолжения этого скандала, но ведь Роберта защищала ее! А увести Бобби в дом не представлялось никакой возможности, уж очень много накопилось у нее претензий к дядюшке своей дорогой подруги, и теперь она с наслаждением высказывала их, не заботясь, что ее могут услышать соседи Фоскеров.
В конце концов поле брани покинула миссис Фоскер. Опровергнуть высказывания ненавистной ей миссис Ченсли было трудновато, а каждое слово возражения могло подвигнуть Роберту на новые обвинения. Миссис Фоскер подхватила юбки и почти бегом направилась домой, чтобы во всех подробностях поведать супругу обо всем, что случилось.
— Бобби, ну зачем ты наговорила все это? — Сара расплакалась, но Роберту это ничуть не смутило.
— Перестань плакать, дорогая. Я услышала немного из ее отвратительно лживых заявлений, но не могла удержаться, чтобы не выступить в роли гласа справедливости. Насколько я понимаю, твоя тетушка неспроста затеяла такие речи. Неужели ты осмелилась мечтать о свободе от Фоскеров?
Любопытство Бобби не знало удержу, и Сара, помня об особом состоянии подруги, вынуждена была все время потакать ей. Поэтому она пересказала Роберте содержание вчерашней беседы с мистером Фоскером и получила одобрение за то, что начала действовать, и порицание за то, что не допела начатое до конца.