Мила Рудик и Магический Синод

Вольских Алека

— Почему?

— Каждый татумаг дает Клятву Неразглашения. Если я ее нарушу…

— Она вас накажет, — скривившись от боли, закончила вместо него Мила.

— Откуда знаешь? — без особого удивления вскинул брови татумаг.

— Все клятвы так работают, разве нет? — ответила Мила.

— Пожалуй, все.

Мила невольно вспомнила о клятве, которую дал Лютов, после того, как Гарик наложил на него чары Сакраментум, но тут же тряхнула головой, заставляя себя не думать

ни о Гарике, ни о Лютове.

— Можно спросить? — обратился к ней Шило. — А что за имя у тебя такое странное — Рудик?

Берти громко усмехнулся. Мила в ответ на это вздохнула.

— Вообще-то, Рудик — это моя фамилия, — пояснила она. — Берти просто мое имя произнести не может. Слишком трудное для него. Целых два слога: «Мила».

Даже не подумав обидеться, Берти лишь еще больше развеселился, откликнувшись на ее слова новой порцией смеха.

— Красивое имя. Нежное, — как ни в чем не бывало заметил татумаг.

— Спасибо, — полыценно ответила Мила.

— Не обижайся, Рудик, — слегка повернув назад голову, сказал Берти. — Мне просто нравится твоя фамилия. Она тебе очень подходит.

— Эй, отвернись! — воскликнула Мила. — Ты обещал не подглядывать.

— Я? — удивился Берти. — Что, правда, обещал? Надо же, а я и не помню.

— Помнишь-помнишь, — возразила ему Мила и задумчиво проворчала: — Фамилия мне подходит, видите ли…

— Ну да. Ты же рыжая.

— Какая наблюдательность, — прыснула Мила и тут же закусила губу от боли.

Пепельно-русая голова качнулась из стороны в сторону.

— Ты не понимаешь, Рудик. Ты не просто рыжая. Ты самая что ни на есть рыжая. Рыжее не бывает.

Мила посмотрела на его затылок и скептически вскинула одну бровь.

— Угу, это же совсем другое дело. Как я не догадалась…

— Ничего ты не понимаешь, Рудик, — лениво растягивая слова, повторил Берти и, зевнув, обратился уже к татумагу: — Как у тебя дела идут, Шило? Отлично, как всегда?

Тот прищелкнул языком.

— Да не очень дела идут последнее время, — ответил он. — Работы мало.

— Та иди ты! — на этот раз серьезно удивился Берти. — Первый раз в жизни от тебя такое слышу! А что случилось-то?

Не отрываясь от своего занятия, татумаг угрюмо покачал головой.

— Да у нас тут неделю назад в одном из соседних домов жильца насмерть кто-то загрыз.

— Ну ничего себе… — потрясенно пробормотал Берти.

— Ага, — поддержал его Шило. — Община оборотней с Безликой клянется и божится, что никто из них к этому не причастен. Проверили, мол, всех поголовно — все исправно принимают противооборотное зелье.

Мила лишь однажды встретилась с оборотнем. Это было прошлой зимой.

Тогда рядом с ней был Гарик… Мила почувствовала острое желание спрятаться — убежать в Плутиху и не знать ничего о том, что происходит вокруг. Почему так получалось: куда бы она ни пошла, с кем бы ни заговорила — обязательно что-нибудь заставляло ее вспоминать о нем?

А она не хотела вспоминать. Потому что это было невозможно выносить. Она несколько месяцев подряд приучала себя не думать и не вспоминать. Так было легче. Нет, не то — только так и возможно было продолжать жить изо дня в день. Не думать и не вспоминать.

— Может, это зверь какой-то был? — предположила Мила, уводя разговор в другое русло. — У волшебных животных бешенство бывает?

Шило озадаченно хмыкнул.

— Не слышал о таком. Но чего только в жизни не случается. Может, и зверь был. — Его лицо уныло вытянулось. — В общем, об этом, конечно, написали в газетах, и теперь в Заброшенный переулок люди боятся даже нос сунуть.

— А ты как? — спросил Берти. — Не боишься?

Шило пожал плечами и с пренебрежением искривил уголок рта.

— А у меня хоть от зверей, хоть от оборотней куча знаков на теле. Они меня стороной обойдут. Не учуют, даже если рядом стоять буду.

— Ух ты! — восхитился Берти. — А мне такое сделаешь?

Тот дернул головой, мол, почему бы и нет.

— Как разбогатеешь — приходи, сделаю. Тут ведь одной татуировки мало будет. Тут большой узор нужен. Сложный. А это дорого будет стоить.

Плечи Берти поникли.

— Понятно, — вяло протянул он. — Значит, от взбесившегося зверья пока придется палкой отмахиваться.

— Палка — тоже хорошо, — философски заметил татумаг и, отняв от Милы свой рабочий инструмент, разогнул спину: — Все.

Мила скосила глаза вниз.

— Уже можно посмотреть?

— Погоди, не вставай, — жестом остановил ее Шило. — Поставлю роспись — и будет готово.

В последний раз промокнув кожу под ключицей Милы салфеткой, он провел в воздухе над рисунком указательным пальцем, словно рисовал какие-то буквы, и одновременно произнес:

— Идафат!

Перстень на руке татумага отозвался короткой ярко-зеленой вспышкой.

— А что вы там начертили? — полюбопытствовала Мила.

— Свои инициалы, конечно, — ответил Шило. — Работа не будет законченной, если я не поставлю подпись. Это не тщеславие. Просто у татумагов так оно работает.

— Ясно. Теперь я уже могу посмотреть? — Миле не терпелось увидеть, что получилось.

— Зеркало там, — улыбнулся Шило, указывая большим пальцем себе за спину.