Мила Рудик и Магический Синод
Шрифт:
Белка увлеченно рисовала очередной портрет Вирта. Мила, наблюдая, как дождевые капли стекают по листьям плюща, которым заросла почти вся терраса, доедала булку с яблочной начинкой, прихваченную из столовой. Ромка читал свежий выпуск «Троллинбургской чернильницы» — каким-то образом он ухитрился сбегать за газетой во время обеденного перерыва.
— О чем пишут? — поинтересовалась Мила.
— О твоем суде и о профессоре Безродном, — не отрываясь от чтения,
Уже донеся до рта булку с яблоками, Мила опустила руку.
— И что пишут?
Она пристально посмотрела на Ромкин профиль. Линии его лица сейчас казались слишком строгими, словно само лицо было высечено из камня.
Они говорили о Гурии вчера весь вечер. Но, как показалось Миле, отношение Ромки к учителю боевой магии так и не стало прежним.
— Так что пишут? — повторила Мила, когда Ромка не ответил.
— Правду, — холодно сказал он наконец.
Какое-то время Мила молча смотрела на булку в своих руках, невольно слушая, как шуршит по бумаге карандаш Белки, слишком увлеченной рисованием, чтобы отвлекаться на разговор друзей.
— Ром… — начала она. — Гурий изменился. Очень.
Она услышала, как Лапшин вздохнул, и подняла на него глаза. С громким шелестом, резко и раздраженно он сложил газету.
— Не понимаю, как он мог быть другом Многолика! Не понимаю, как они могли напасть на того, кто слабее их! Ну ладно Многолик, но профессор Безродный!
— Он изменился, — повторила Мила.
Но Ромка, кажется, не слышал ее, поскольку был слишком разозлен и обижен, как будто Гурий предал его лично.
— Они ничем не отличались от Лютова с его компанией, — хмуро заявил он. — Ничем не лучше! Самодовольные и наглые первородные!
— Ром, — терпеливо продолжала Мила, — Гурий приехал помочь Владыке противостоять Многолику. Я тебе уже говорила. Ты сам вчера слышал, как Велемир об этом сказал.
Ромка какое-то время смотрел на нее недовольным взглядом потемневших от негодования синих глаз, потом вдруг повернулся к Белке.
— Белка! — громко позвал он.
Та вздрогнула и, часто моргая, уставилась на Лапшина.
— А ты что об этом думаешь? — спросил Ромка, угрюмо и требовательно глядя на нее в ожидании ответа.
— О чем? — растерялась Белка.
Лапшин возмущенно покачал головой.
— О профессоре Безродном. О том, что они с отцом Квита сделали.
Белка пожала плечами, возвращаясь к рисованию.
— Мила же сказала, что профессор раскаялся в своем поступке. Он же неплохой, ты же знаешь, — водя карандашом по бумаге, сказала она.
— Ничего я не знаю, — сощурил глаза
Ромка замолчал и с хмурым видом вновь уткнулся в газету. Белка опять пожала плечами.
— А кстати, почему у его сестры другая фамилия? — спросила она. — Они же были близнецами.
Мила кинула в рот то, что осталось от булки, и потерла ладони друг о друга, очищая руки от крошек.
— Он изменил фамилию.
Ромка многозначительно хмыкнул, не поднимая взгляда от газетных страниц.
— Не из-за того, о чем ты подумал, — ответила на это Мила.
— Из-за чего же? — язвительным тоном поинтересовался Ромка.
— Не хотел больше быть таким, как раньше, — самодовольным и наглым первородным, — резким тоном произнесла Мила, намеренно повторив сказанные только что слова друга; ее начинало злить упорство, с которым Лапшин изливал свое негативное отношение к Гурию. — Поэтому он отказался от фамилии своих родителей и стал Безродным.
В этот раз Ромка промолчал.
— Значит, раньше его звали Гурий Мартьян? — уточнила Белка, старательно штрихуя что-то на портрете.
— Видимо, да, — пожала плечами Мила. Заметив, что Ромка по-прежнему увлечен чтением газеты, спросила: — О чем еще пишут?
— В Гвоздичном тупике кто-то загрыз двоих человек, — ответил Ромка. — Уже второй случай за последние три месяца. Милиция Троллинбурга ищет виновных, а Общественная палата грозит общине оборотней выселением из Троллинбурга, если нападения будут продолжаться.
— Какой ужас! — забыв о рисовании, воскликнула Белка.
— Во-во, — поддержала Мила. — А Розыскная палата, вместо того чтобы навести порядок в городе, в полном составе сочиняет обвинения в мой адрес.
Ромка поднял голову.
— Дворня и Востроух?
Мила кивнула.
— Мне тоже показалось, что они оба из кожи вон лезли, чтобы угодить Обвинению, — сказал Ромка. — Особенно Дворня этот.
Мила, покачав головой, поправила:
— Не Обвинению — Мстиславу.
Обеденный перерыв подходил к концу. Посидев еще минут пять, ребята начали собираться на урок. После обеда у всех троих было искусство метаморфоз. Профессора Лучезарного Мила почти не слушала и за темой занятия не следила — ее мысли занимали более важные вещи. По окончании урока, когда друзья вышли из кабинета метаморфоз, Мила сказала им:
— Мне нужно зайти к Владыке. Если у вас дела, то можете не ждать меня.
Ромка удивленно изогнул бровь.