Мила Рудик и тайна шестого адепта
Шрифт:
Мила тоже была расстроена, что ждать придется так долго.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Вирт. — У меня сейчас важный судебный процесс.
— Мы можем поехать туда без тебя, — недовольным тоном заметил Ромка.
Вирт улыбнулся.
— Конечно, можете, — легко согласился он. — Но ты лучше подумай, получится ли у вас самостоятельно найти этого гнома.
— Можно подумать, ты легко его найдешь, — проворчал Ромка.
— Вирт найдет, — вдруг сказала Мила и, не отводя от
Вирт перевел на нее взгляд и на секунду сомкнул веки, признавая, что ее предположение верно.
— Ты ведь можешь чувствовать не только чужие способности, правда, Вирт? — прямо спросила у него Мила.
Он опустил глаза.
— Давно догадалась?
Мила кивнула.
— Массимо Буффонади назвал тебя магом-сенсором, — призналась она. — Я немного почитала об этом… Маги-сенсоры ощущают не только способности людей, но и почти любые эмоции. И еще… маг-сенсор чувствует даже следы эмоций, которые остались после людей в каких-то местах.
Вирт улыбнулся, а Ромка возмутился вслух:
— Почему мне не рассказала?!
Мила посмотрела на друга, потом перевела взгляд на Вирта.
— Я подумала, что если Вирт не говорит об этом, то не хочет, чтобы кто-то знал.
Ромка тоже посмотрел на Вирта.
— Серьезно?
Тот слегка передвинулся на стуле, словно ему было неудобно сидеть.
— А тебе приятно знать, что я вижу тебя насквозь, господин умник? — спросил он.
Ромка нахмурился и неловко кашлянул.
— Не очень.
— Вот поэтому я стараюсь не говорить о своих способностях, — сказал Вирт.
Мила несколько секунд смотрела на него не мигая. На языке у нее вертелся вопрос, который она очень давно хотела задать, но не имела такой возможности. В конце концов, набравшись смелости, она спросила:
— А ты… всех так… видишь насквозь?
Вирт покачал головой.
— Нет. Это зависит от человека. Чаще всего люди для меня, как раскрытые книги. Но изредка встречаются и другие. Они словно окруженная каменной стеной цитадель.
Мила сглотнула, чувствуя, как от волнения внезапно вспотели руки.
— А… что насчет… Мстислава? — спросила она. — Ты можешь…
— Нет, — не дав ей договорить, ответил Вирт. — Действительно, я часто сталкиваюсь с ним в Менгире. Однако я не могу ни ощутить его эмоции, ни распознать способности.
Заметив, что Мила всерьез задумалась над его словами, Вирт добавил:
— Но так происходит не только с ним. К примеру, рядом с Велемиром я тоже ничего не ощущаю. Старые, могущественные маги — это все-таки не восемнадцатилетние подростки.
Он насмешливо покосился в сторону Ромки. Лапшин в ответ досадливо
— Зачем ты так упорно терпишь боль? — спросил он.
Мила вздрогнула, переводя взгляд на друга, — она и забыла о его ожогах. Ромка тем временем многозначительно фыркнул.
— Можно не спрашивать, откуда ты узнал, — даже не скрывая сарказма, произнес он. — Ты же видишь меня насквозь.
— Именно, — невозмутимо отозвался Вирт.
Он щелкнул пальцами, и на его столе возник небольшой стеклянный пузырек. Взяв в руку, Вирт бросил его Ромке. Лапшин, не ожидавший броска, чудом поймал маленькую бутылочку и расширившимися от удивления глазами уставился на Вирта.
— От ожогов, — пояснил тот. — Помажь — за сутки исчезнут.
Ромка с интересом воззрился на пузырек и открыл его.
— Ты уже не в первый раз так делаешь, — сказал он, наугад нанося на лицо содержимое бутылочки — густое вещество желтого цвета. — У тебя что, где-нибудь припрятан склад вещей на все случаи жизни? Откуда ты берешь все это: магические свитки, целительные мази?
— Кто его знает, — пожав плечами, ответил Вирт, — может быть, и есть какой-нибудь склад.
Когда Ромка закончил, его лицо выглядело так, будто его разукрасили желтой краской. Заметив, что Мила с Виртом улыбаются, глядя на него, Лапшин вздохнул.
— Смешно выгляжу? — спросил он и равнодушно добавил: — Зато больше не болит.
Он зевнул и, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза. Кажется, теперь, когда боль от ожогов его больше не мучила, Ромка почувствовал себя уставшим — сказывалась полная приключений бессонная ночь.
Мила, последовав примеру Лапшина, вернулась в кресло.
— Кажется, нам и правда без тебя не справиться, — сказала она Вирту и невесело вздохнула. — Придется ждать до конца декабря.
— Есть хочу, — пожаловался Ромка и, не размыкая век, усталым тоном спросил у Вирта: — У тебя тут нет чего-нибудь съедобного?
Вирт глубоко вздохнул, задумчиво поглядывая то на Ромку, то на Милу.
— Чувствую себя молодым отцом, у которого двое взрослых детей, — произнес он с иронией.
Ромка издал короткий смешок, оторвал голову от спинки кресла и, открыв глаза, приободрился:
— Ну, раз уж ты сам это сказал, тогда… папа, накорми детей — мы голодные, как волки.
Мила прикрыла глаза рукой, желая провалиться сквозь землю — их подтрунивания друг над другом становились уже просто неприличными. И тем не менее, она восприняла Ромкину находчивость как должное. Не воспользуйся он случаем, Мила бы удивилась гораздо больше. Если у Ромки и был жизненный девиз, то звучал он как-то вроде: «Наглость — второе счастье».