Милан

Arladaar

— Удаляй. Пофиг, — махнула рукой Люда.

Смелая удалила все входящие сообщения и отдала смартфон Люде, как нежданно раздался видеозвонок. На экране нарисовалась фотка мужчины лет сорока. Поперёк экрана надпись «ПАПА». Это Стас! Конечно, узнать его было трудновато, поскольку лицо мужчины очень отличалось от лица 12-летнего мальчишки, но то, что это был он, никаких сомнений!

— Здравствуй, малютка! — радостно сказал Стас. — Как здоровье? Мама написала, что тебя выписали из больницы?

Стас, похоже, находился где-то высоко в горах. Вокруг было видно море зелени, крутые склоны, заросшие соснами. На заднем плане

видны красивые фахверковые дома. Неужели он за границей??? Да! Мама же говорила, что он в каком-то там Куршавеле на сборах со своей командой. Да… Это вам не сборы в детско-юношеском спортивном лагере «Совёнок» под Екатинском…

— Всё хорошо, — осторожно ответила Люда, пристально глядя на Стаса, словно пытаясь понять, он это или нет. — Меня уже выписали из больницы и разрешили ходить на тренировки!

— А это хорошо или плохо? — спросил папа, чуть улыбнувшись. — Ты с таким выражением лица говоришь, что непонятно, нравится тебе это или нет.

— Я не знаю, — честно призналась Люда. — Сегодня, конечно, тяжело было, но я справилась.

— Так справишься и со всем другим! Ты же Стольникова! — радостно сказал папа. — Удачи! Тут с тобой брат Ваня хочет поговорить!

Стас исчез из виду, и на экране появился здоровенный парень лет двадцати пяти, в чертах которого, бесспорно, читались обличье всей семейки Стольниковых. Нос и глаза были от Аньки, уши и губы — от Стаса. Это же брат!

— Привет, сестрёнка! — помахал рукой брат Ваня. — Ты как?

— Нормально, — пожала плечами Люда. — А вы там как? Вижу, место красивое! Это где?

— Ты же была тут! — засмеялся Ваня. — Куршавель. Спортивный клуб «Oxigene». Мы тут с ума сходим. Воздух горный, разрежённый. Любая тренировка — как будто с мешком на плечах бегаешь. Силы тратятся как обычно, но нагрузка на мышцы — офигеть. Все ребята тут. Смотри.

Ваня повернул экран телефона и показал окружающий ландшафт. Такое ощущение, что Люда смотрела кадры из сказки. На заднем плане красивейшие высокие горные склоны, где заросшие лесом, а где и скалистые. Вблизи — аккуратно подстриженная трава на пологом склоне, и большая спортивная база, на которой чего только нет. Прямо на улице бассейн, волейбольная и баскетбольная площадка, футбольное поле, теннисный корт. Крытый комплекс с тренажёрами, и даже ледовая площадка видна вдалеке. Вблизи, прямо на невысокой, аккуратно подстриженной траве, были разложены коврики, на которых занимались парни-хоккеисты, выполняя упражнения лёжа: как раз делали велосипед в воздухе.

— Хорошо там у вас, — похвалила Людмила. — А мы вот тут уже час не можем по Москве проехать. Много машин.

— Понятно, — кивнул головой Ваня. — Ну ладно, сестрёнка, всего хорошего. Удачи тебе.

Ваня помахал рукой и отключил связь.

— Что они? В «Oxigene»? В Куршавеле? — спросила Смелая, на миг оторвавшись от своего смартфона.

— Да… — кивнула головой Люда, глядя в телефон. — Только не пойму, что это за местность.

— Они в спортивном клубе «Oxigene» в Куршавеле, в альпийской Франции, — объяснила Смелова. — Туда спортики ездят, чтобы повысить насыщение крови кислородом в условиях горной местности и пониженного давления. Мы там прошлый год были. Но ты это, естественно, забыла, хотя ныла во всеуслышание, как там тяжело. Так я тебе и поверила, ага.

Через несколько минут Нина Потапова сказала, что приехали, и остановила машину

у громадного здания в стиле сталинский ампир, на котором было видно большую табличку с надписью «Ленинградский проспект, 44». Люда вышла и огляделась.

Дом имел семь полноразмерных этажей. Громадные арочные окна на просторных площадках. Поверху дома шла анфилада полуколонн, опирающихся на массивные карнизы с барельефами. Несмотря на то, что дом был старый и построен в 1937 году, о чём говорила табличка на фасаде, производил он впечатление нарядного и отремонтированного совсем недавно. Первая линия столицы!

Первый этаж полностью занимали магазины, чередовавшиеся в странном порядке: «Красное и белое», «Фигурист», «Антиквариат. Старинные вещи. Покупка и продажа», «Пельменная номер 11», «Buddy McConnachy. Ирландский паб». Что всё это значит? Кроме пельменной ничего не понятно!

— Я сейчас отъеду примерно на час, — заявила Нина. — Потом вас заберу отсюда. Окей?

— Хорошо, — кивнула головой Сашка и вышла из машины. — Мы успеем. Спасибо, Нина. Арина, сумку с коньками не забудь.

— Спасибо, Нина, — кивнула головой Люда, взяла сумку с коньками, закинула её на плечо и закрыла дверь машины.

Люду сразу же заинтересовала пельменная номер 11, так как внезапно ощутила резкий порыв голода, от которого закружилась голова. Тело, умаявшееся тренировками, требовало своё. И требовало срочно!

— Может, туда сначала зайдём? — кивнула головой Люда, указывая на пельменную.

— Хм… — иронично хмыкнула Смелая. — От ресторанов экстра-класса до народных забегаловок. Это у тебя такой вайб сейчас?

— Хренайб! — недружелюбно ответила Люда. — У меня башка закружилась и сейчас вырвет, если я не пожру… Пошли давай!

В пельменной, несмотря на неприкрытый снобизм Смеловой, было довольно чисто, уютно и, самое главное, очень аппетитно пахло. Запах знаком Людмиле с детства. Аппетитный и вызывающий чувство голода, даже если ты абсолютно сытый. Ну как можно забыть эти заведения советского общепита под названием «Пельменная», где даже когда на улице минус 40 градусов мороза, всегда жарко, и когда заходишь внутрь, сразу во все стороны разлетаются клубы пара от вечно клокочущих кастрюль с пельменями на большой плите. Пельмени «Русские» по 44 копейки, пельмени «Сибирские» по 46 копеек. Беляши по 16 копеек, чебуреки по 18 копеек, чай в эмалированном чайнике… Странное дело, но при общем довольно невзыскательном уровне советского общепита, о котором не шутил только ленивый, в таких пельменных готовили очень прилично, и некоторые даже стали легендарными.

Вот и в этой пельменной, в которую зашли Люда со Смелой, на белой кафельной стене висел плакат: «Нам 65 лет! Пельменная открыта в 1957 году по указу Первого Секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва».

Походило на правду! По крайней мере, Люда могла поклясться, что в этой пельменной интерьер абсолютно такой же, к которому она привыкла. Пол из серого залитого бетона с белой мраморной крошкой. Стены из бежевого кафеля. На высоченном белёном потолке светильники дневного цвета с двумя трубчатыми лампами. Прилавок из белого пластика с алюминиевыми уголками. На прилавке большие конусные колбы с краниками на носиках, в которых наливался сок, и зелёная старинная колонка для газировки с никелированной ручкой на боку, носиком и двумя стеклянными колбами со светлым и тёмным сиропом.