Миланцы убивают по субботам (сборник)
Шрифт:
Голос звучал умоляюще, но он покачал головой.
– Лучше завтра. А сейчас у меня и к вам просьба, вы не могли бы съездить в мою берлогу, а то сестра, наверное, беспокоится. Объясните ей все в общих чертах и, если никуда не торопитесь, посидите с ней немного. – Лоренца очень одинока, надо как-то о ней позаботиться... Вообще-то не грех бы позаботиться и о себе.
Он попрощался с обоими Аузери и вошел в палату.
– Это я.
Сел возле кровати, положил раскрытую ладонь рядом с ее рукой; она тут же нащупала ее и слегка пожала. Она хочет снова слушать его. Голова раскалывается, но надо придумать что-нибудь такое, что доставит удовольствие любительнице разговоров на общие темы. Ну конечно же, эвтаназия, об этом они еще не говорили, хотя она его единственная поклонница. Вот случай, чтоб сделать ее счастливой.
– Три года назад, когда меня осудили... – начал Дука (он изложил ей всю теорию эвтаназии, и она будет счастлива в
Предатели по призванию
Часть первая
Когда телевизоры только-только появились, мой будущий жених – он мясом торгует – первый у нас в Ка'Тарино завел себе эту игрушку, вся деревня напрашивалась к нему смотреть, а он приглашал кого ему вздумается, частенько и меня с родителями, вот там мы и обручились, в темноте он начинал меня общупывать, сперва по коленке погладит, потом выше, а как-то раз улучил момент и спросил тихонько, девушка я или нет, мне надоело, что он меня лапает, да и мать тут под боком, ну я смеху ради ему и говорю: ясно, девушка, мол, тебя и дожидалась.
1
Убить сразу двоих очень непросто. Она остановила машину в строго определенном месте – заранее рассчитала все до сантиметра, – даже ночью ни с чем не спутаешь этот причудливый мостик, напоминающий то ли венецианский мост, то ли Эйфелеву башню; перед ним на пятачке она остановила машину и сказала, будто прицеливаясь:
– Я выйду покурю, не хочется дымить в машине.
Слова были обращены к двоим сидевшим сзади, тем, кого она намеревалась убить; сказала и вышла, не дожидаясь ответа, хотя те двое, отяжелев от обильного ужина и груза прожитых лет, хрипло пробормотали: да-да, конечно. Избавившись от ее сковывающего присутствия, они, как ей показалось, устроились поудобнее и погрузились в дрему; старые, обрюзгшие, оба в белых плащах, у женщины горло обмотано шерстяным ядовито-коричневым шарфом под цвет шеи, и лицо как у огромной жабы, а ведь в незапамятные времена она, по ее собственному утверждению, была очень красива; женщина, которую она собиралась убрать вместе с сожителем, в метрике была записана как Адель Террини, но в Бучинаско, близ Ка'Тарино, откуда она была родом и где каждая собака все про нее знала, ее прозвали Адель Сучка, и только один безмозглый американец величал ее Адель Надежда.
Она, убийца, тоже была американкой, правда, не такой безмозглой, как ее папочка, поэтому она замкнула в машине дверцы, потом вышла, закурила и поглядела на шоссе по ту сторону канала; шоссе вело в Павию, но в этот поздний час машины по нему проезжали с ленивой нерегулярностью (это тоже было учтено); словно прогуливаясь, она обошла сзади машину – легкий четырехместный «фиат», – она не знала, что это за модель, но очень тщательно взвесила все ее достоинства и недостатки, поскольку это было необходимо для осуществления той цели, ради которой она сюда приехала.
Павийский подъемный канал – довольно трудное название для иностранки, трудное и непонятное; ее итальянский, выученный в Сан-Франциско, штат Аризона (не надо путать с другим Сан-Франциско), конечно, не позволял ей понять, что канал называется «подъемным» из-за того, что суда по нему тянут канатом с берега, как бы «поднимают» против течения; впрочем, ее привлекла совсем не этимология, з исключительно удобное расположение канала – он пролегал между двумя дорогами, с одной стороны широкое асфальтированное шоссе (она твердо заучила, как оно обозначено на карте: «Государственная автострада № 35»), с другой – сохранившийся с давних пор уютный проселок без всякого асфальта – «Старая подъемная дорога». А между ними – канал, в котором вода в это время года прибывает, что тоже немаловажно. Вдобавок здесь нет никаких парапетов, ограждений, столбиков, так что ночью машина может свободно соскользнуть в воду, и ничто ее не остановит. Да-да, она только слегка подтолкнула «фиат» – Бог его знает, какая это модель! – и все было кончено за несколько секунд, точь-в-точь, как она рассчитала: передние колеса нарочно вывернула немного вправо, по направлению к воде, мотор, естественно, не выключила – понадобилось лишь чуть-чуть подтолкнуть сзади машину, где развалились те двое, разморенные от курицы с грибами, горгонцолы, печеных яблок с сабайоном и черной самбуки (за все расплатилась она), наверняка державшие ее за дурочку, под стать папаше, придурку из придурков; словом, машина с Аделью Сучкой, или Аделью Надеждой, и ее сожителем на диво легко съехала в полноводный канал, всплеск послышался в
Так она стояла и ждала на темной дороге по эту сторону канала; шоссе на той стороне тоже было погружено во мрак, лишь изредка черный бархат ночи стрелами пронизывал свет фар, в эту пору миланцы возвращались... нет, не с пляжа, в будни в Санта-Маргариту не поедешь, работать надо, а те, у кого работы нет, гоняются за теми, у кого она есть; однако теплыми весенними вечерами после работы миланцы едут ужинать в пригородные траттории: благонамеренные граждане оседают где-нибудь на улице Кьеза Росса или, на худой конец, в «Лягушачьем тупике», а искатели приключений устремляются в Бинаско или даже в Павию, где выискивают шикарные заведения в стиле «country» и заказывают себе блюда и вина, кажущиеся им и впрямь крестьянскими; к ночи, на тихом ходу – благо машин нет ни спереди, ни сзади – возвращаются домой, в Милан; так вот, пока она ждала, не появятся ли на поверхности воды пузырьки, свет, временами вспыхивавший на шоссе, шел от машин тех самых неугомонных миланцев.
А пузырьки так и не появились: окна в машине были открыты, спереди во всяком случае, потому она мгновенно заполнилась водой и наступила полная тишина; и все же надо еще подождать – а что, если по этой старой дороге промчится какая-нибудь «веспа» [7] с голоштанной парочкой, ищущей прибежища на пустынном берегу канала, или пьяный мотоциклист, возвращающийся в свою берлогу, или колымага, битком набитая юнцами из близлежащих деревень и с ферм, отправляющимися за девчонками в близлежащие деревни и на фермы, что, как правило, приводит к затяжным, но в общем бескровным баталиям между деревнями Ассаго, Роццано, Бинаско, Казариле, – нет, надо подождать несколько минут: вдруг один из тех двоих выберется из машины через открытое окно; и она ждала, глядела в воду с замирающим от страха сердцем: вот-вот оттуда покажется одна, а может, две головы, вот-вот они вынырнут из воды, чудом воскресшие, орущие.
7
Марка мотороллера.
Фары с противоположной стороны канала на миг ослепили ее, будто на сцене; как при вспышке молнии, она подумала: если б те двое в это мгновение появились из воды, можно было бы протянуть руку, вытащить их и сказать, что она даже не знает, как все это вышло, ведь они наверняка не заметили, что она подтолкнула машину, а вдруг заметили?
Она ждала долго; прошло пять минут, нет, вдвое, втрое больше – ждала, пока не удостоверилась, что никогда, никогда уже две низкие душонки не будут обивать земные пороги, и, только убедившись в этом, отошла от берега и направилась к железному мостику; открыла косметичку, вытащила несколько освежающих бумажных салфеток и отерла лицо от потеков грязной воды из канала. Пальто на груди было все мокрое, в туфлях хлюпало, но тут уж ничего не поделаешь; она уселась на ступеньку мостика, сняла туфли на низком каблуке, потрясла их, чтобы вылить воду и чуть-чуть просушить, опять надела на мокрые чулки (с ними тоже ничего не поделаешь), как странно, ей и в голову не приходило, что она так вымокнет.
Она встала и пошла вверх по ступенькам мостика, перекрывавшего канал, – игрушка, а не мостик, но ты уже не ребенок и сейчас тебе не до забав, – ее пробирала дрожь, но не от холода, ох, если бы можно было вернуться вспять, вот глупая, разве мертвых воскресишь, но, поднимаясь на этот дурацкий мостик, нечто среднее между венецианским и жюль-верновским, она отчаянно пыталась сглотнуть комок, подкативший к горлу, при мысли о тех двоих, запертых в машине и силящихся открыть дверь под водой; ступеньки потянулись вниз, на шоссе; Господи, как тяжело, она же все-таки не убийца, хотя в теории очень сильна, есть масса способов убить человека, она изучила почти все: к примеру, если воткнуть раскаленную вязальную спицу в область печени (достаточно самых поверхностных знаний в анатомии), то смерть будет медленной и очень мучительной; вот так умер некий американский гражданин, уроженец итальянских Абруцц Тони Паганика, в Штатах его фамилию вечно перевирали, и в конце концов она редуцировалась до Паани, так вот, он умер с вязальной спицей в печени. Как только она об этом вспомнила, тошнотворный комок в горле исчез, на негнущихся ногах она одолела две последние ступеньки и очутилась на противоположной стороне.