Миланцы убивают по субботам (сборник)
Шрифт:
– Маскаранти! – в ярости завопил Дука. – Я же запретил вам!
– Виноват! – в ярости завопил Маскаранти. – Но я никому не позволю плевать мне и моим друзьям в лицо.
– Ладно, сбавим тон, – сказал Дука. – Но на будущее запомните: я запрещаю рукоприкладство. – Он еще понизил голос: – Это позволено только мне.
Поддерживая оглушенную львицу, у которой рот превратился в кровавую рану, он повел ее на кухню, к раковине.
– Умойтесь. – Он дал ей салфетку, потом отыскал бутылку, в которой еще оставалось виски, и налил ей немного в стакан. – А этим прополощите рот.
Она повиновалась, оставшееся
– Суки рваные, – сказала она, разглядывая сломанный зуб.
– Садитесь и выпейте еще, можете даже всю бутылку прикончить, – расщедрился Дука.
Львица, пошатываясь, подошла к стулу, ее левая щека на глазах разбухала; он вылил ей в стакан остатки виски, наполнив его почти до краев. Она тут же взяла стакан и стала пить виски, точно холодный чай.
– У вас кровь еще идет, – сказал Дука. – Смойте ее, а я пока приготовлю лед.
– Суки рваные, – повторила она, снова подходя к раковине.
Он достал из холодильника три кубика льда, вилкой раскрошил их и пересыпал в ложку.
– Это подержите во рту.
Потом, усевшись перед ней, с ложечки, будто ребенка, накормил льдом, читая в ее глазах страстное желание выплюнуть ему этот лед в морду.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но вы сами виноваты.
Жгучая ненависть во взгляде то и дело сменялась сомнением; видимо, она не привыкла, чтобы с ней обращались так любезно и называли на «вы», и это ее озадачивало. Она поднялась, выплюнула в раковину растаявший лед и снова села; темные волосы в луче солнца казались иссиня-черными; она сделала большой глоток виски, вытерла губы платком, взглянула в зеркальце – не сочится ли еще кровь – и проговорила:
– Суки рваные.
Как заставить женщину повиноваться, как принудить ее к сотрудничеству – эта проблема уже не в первый раз вставала перед Дукой. С мужчинами все ясно: самый оптимальный и логически объяснимый способ – насилие. У мужчины спрашиваешь, к примеру: «Скажите, пожалуйста, кто убил этого старика?» – и если он отвечает: «Я ничего не знаю», то несколькими оплеухами или, на худой конец, пинками можно заставить его сказать – кто, вплоть до того, что он ответит: «Я убил».
Но по мотивам совершенно необъяснимым Дука был неспособен применить насилие к женщине. Допотопное рыцарство – ведь если женщина способна убить, а эта, будь у нее оружие, вполне на такое способна и без колебаний убила бы его, или Маскаранти, или сразу обоих, то, значит, она вполне подготовлена и к ответной реакции тех, кого намерена убить, то есть готова нести все последствия этой своей способности. Но, несмотря на столь железную логику, Дука не мог ударить женщину. Если б мог, то в три минуты достиг бы своей цели, вытянул бы из нее все, что ей известно, но не мог: что-то внутри восставало против этого.
– Послушайте, – снова заговорил он.
– Суки рваные, – откликнулась она.
Да, подумал Дука, глядя поверх ее головы на убогие задворки, куда выходило окно кухни, такую сломить можно только силой, а раз ты не можешь применить силу, значит, тебе ее и не сломить.
– Ну ладно, – сказал он. – Маскаранти!
Луч солнца, падавший на голову львицы, продолжая свой путь, упирался в темно-коричневый галстук Маскаранти, облокотившегося
– Да, доктор.
– Позвоните, пожалуйста, домой и скажите, чтоб за синьориной прислали. Предупредите, что она плюется и оказывает сопротивление. – «Домой» – означало в квестуру.
– Хорошо, доктор. – Он пошел в прихожую звонить.
– Суки рваные, – вымолвила львица.
– Такие вот дела, – заметил Дука. – Свободу свою вы проморгали. Если б вы меня послушали, то через полчаса я бы вас отпустил на все четыре стороны, нам нет никакого интереса арестовывать шестерку вроде вас. А мне всего-то и нужно – выяснить две вещи: где тот приятель, который послал вас за чемоданом, и где синьор Ульрико Брамбилла? Если бы вы сообщили мне эти две вещи, я в вас отпустил – тюрьмы и так слишком забиты, чтоб сажать туда всякую мелочь.
Повторив свой рефрен, она нагло выпустила ему в лицо струю дыма от длинной золоченой сигареты, – кажется, это был «Данхилл».
– Прекрасно, – сказал Дука. – Через пятнадцать минут вы будете уже в камере и – это я вам обещаю – выйдете оттуда не раньше чем через четыре-пять лет. Вам будет инкримировано соучастие в убийстве, контрабанда оружия и еще много чего, так что в семьдесят первом – семьдесят втором, возможно, будете на свободе.
Маскаранти вернулся в кухню.
– Позвонил, сейчас прибудут.
Она смерила обоих взглядом, отхлебнула из стакана, глубоко затянулась.
– Суки рваные.
– Доктор Ламберти, это выше моих сил, – взмолился Маскаранти.
– Тогда спускайтесь и подождите в машине. Как только они подъедут, подниметесь вместе с ними и заберете синьорину.
– Слушаюсь, доктор.
Львица послала ему вслед свою коронную фразу, а этот стоик даже не оглянулся.
Дука взял стакан и налил себе воды из-под крана: конечно, вода не из горного источника, но его вдруг одолела жажда.
– Вообще-то вы делаете глупость, жертвуя собой ради этого недоумка, вашего дружка. Я вам объясню, почему он недоумок: разве умный человек позволит своей женщине разгуливать в таком виде – будто из кафешантана.
– Ну ты, сука рваная. – Она допила виски, закурила новую сигарету и потрогала распухшую щеку.
– Тут, – продолжал Дука, – целая цепочка преступлений: контрабанда оружия, связь с террористами, государственная измена, несколько убийств. Туридду Сомпани сбросил в Ламбро парочку – кажется, их звали Микела Вазорелли и Джанпьетро Гислези, потом кто-то опрокинул в канал самого Туридду – кто знает, может быть, это был Сильвано Сольвере, а затем еще кто-то – не исключено, что ваш дружок – препроводил туда же Сильвано, и, предоставь мы вам свободу, со дня на день сбросят и вашего дружка. Вот видите, кое-что нам известно.
На этот раз она, как ни странно, ничего не сказала.
– И после всего этот тип посылает вас сюда в таком виде, да еще за рулем белого «опеля» – в них только бандиты и разъезжают, я удивляюсь, что полиция вас пропустила, мы видели из окна, как вы подъехали, и сразу подумали: не иначе, секретарша преступного синдиката.
Она почему-то забыла про свой рефрен, только испепелила Дуку взглядом и промолчала. Потом машинально взяла стакан, но он был пуст.
– А что, больше нету?
– Я тотчас же пошлю за новой бутылкой. Вы какую марку предпочитаете?