Милашка для грубияна
Шрифт:
Убрав за собой посуду, выключаю свет и двигаюсь назад в холл. Останавливаюсь возле кабинета, стучу, а в ответ тишина. Нажимаю на ручку, толкаю дверь и захожу вовнутрь. На столе горит настольная лампа, но никого нет.
— Есть кто живой? — спрашиваю на всякий случай. Делаю шаг вперед. В ответ тишина. — Куда все подевались?
Разворачиваюсь, направляясь назад к двери. Может, в спальне от меня прячется? Боится, что не прощу за вчерашнее?
Достигаю порога и слышу в спину:
— Я здесь.
Резко
И почему Артем в таком состоянии?
Он сидит, облокотившись спиной о стену, и смотрит на меня уже помутневшими глазами. Одна нога согнута в колене, вторая вытянута. Рубашка расстегнута, рукава закатаны до локтя, а пиджак валяется возле стула.
Парень делает глоток из бутылки с прозрачной жидкостью. Не успеваю прочесть, что написано на этикетке — то ли джин, то ли виски, то ли еще какая алкогольная ерунда.
Поворачиваю голову в сторону — на столе красуется еще одна бутылка, повернутая этикеткой к окну — опять не могу прочесть, пепельница с четырьмя окурками, а рядом лежит пачка сигарет.
— Ты вроде бросил, — поворачиваю голову к нему лицом. Он делает глоток прямо из горла и кривится.
— Завтра не буду, сегодня можно, — отвечает грустно. Вообще весь его внешний вид и выражение лица вызывают во мне нечто похожее на страх. За него, за то, что с ним происходит, и почему он находится в таком состоянии.
— Тебе виднее, — продолжаю смотреть на парня, но он отводит взгляд в сторону. — Значит, все-таки Артем Вишневский — тайный алкоголик? — пытаюсь усмехнуться, чтобы разрядить хоть немного напряжение, но получается как-то не очень весело.
— Ага, — тон спокоен, никакого напряжения не чувствуется, однако на душе все равно не спокойно. — Раз в год закрываюсь в кабинете и напиваюсь до поросячьего визга. Можешь об этом написать, читатели будут в восторге от такой новости. Заодно рейтинги себе поднимешь.
— Ты монстра-то из меня не делай, — шагаю вперед и запрыгиваю попой на стол. Сижу прямо напротив Вишневского, и он поднимает голову, чтобы меня увидеть. Смотрит в упор исподлобья. — Не буду я ничего писать, успокойся.
— Прямо камень с души сняла, честное слово, — снова делает глоток и морщится, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Вот только твое плачевное состояние и останавливает меня сейчас, чтобы не врезать тебе как следует, — киваю слегка головой из стороны в сторону, так он меня задел. — Чтобы больше не хамил.
— Врежь.
Пристальный взгляд, и ни капли веселья, или наоборот — страха. Да что с ним такое? Почему ему все пофиг? Надо как-то разрядить обстановку,
— Ты вообще кем меня считаешь, Вишневский? Я вроде ни разу за все время, что мы с тобой живем вместе, не дала тебе даже повода думать обо мне плохо. Точнее, что я затаила на тебя непонятную обиду и собираюсь писать про тебя гадости.
— Живем вместе — как муза для души, — и снова делает очередной глоток.
— Может, хватит пить уже? Завтра голова будет болеть с утра.
— Не страшно, — ставит бутылку на пол.
— Тогда и мне налей, — улыбаюсь. — Будет у нас с тобой на двоих маленький секрет.
— Тайное общество алкоголиков Миланская-Вишневский? — наконец-то на губах появляется какое-то подобие улыбки, но через пару секунд пропадает. — На полке стакан возьми.
Спрыгиваю и направляюсь в сторону, куда кивнул Артем. Беру с полки стакан и возвращаюсь на место, снова садясь на стол. Парень протягивает мне бутылку.
— Своя имеется, — беру ту, что стоит на столе. Все-таки водка. Ну и ладно, нам не привыкать.
Наливаю себе в стакан на дно и поворачиваюсь к Артему.
— Там в столе где-то минералка была, — тяжело вздыхает.
— Мы же тайные алкоголики, ты забыл? — поднимаю одну бровь вверх. — А алкоголики не запивают.
— Согласен, — усмехается. Что же с ним происходит-то? Как же узнать, но так, чтобы впросак не попасть со своими шуточками?
— А что за повод? — аккуратно спрашиваю, понимая, что случилось, скорее всего, что-то серьезное. С таким выражением лицa радостные события не отмечают.
— Ровно десять лет назад в этот день погибли мои родители, — очередной глоток из горла.
— Извини, я не знала, — говорю негромко, а у самой мурашки по коже. — Читала где-то, что родителей нет, но не знала, что именно в этот день они погибли.
— Проехали, — даже не смотрит в мою сторону, а мне безумно хочется подойти к нему, обнять и забрать часть той боли, которая сквозит в его голосе, взгляде и нынешнем состоянии.
Не пойму, что со мной происходит, но думаю о нем постоянно. Наваждение какое-то, даже ненавидеть его больше не могу.
Выпиваю водку, немного скривившись, и отставляю стакан в сторону. Артем поднимает, наконец-то, голову и смотрит на меня в упор. Кивает головой в сторону бутылки, и я молча наливаю себе еще.
Пьем в тишине. Я молчу, не зная, что сказать. Да и что тут скажешь в таком случае? Банальные слова сочувствия или жалости? В таких ситуациях они даром никому не нужны, мне ли не знать.
— Как это случилось? — мне почему-то очень хочется, чтобы он поделился. Просто выговорился именно мне, а не кому-либо другому. Уверена, ни одной из своих девушек он этого не рассказывал до сих пор. И не расскажет.